– Может – алхимия, – вставил Ольгер.
– Может, и алхимия, – согласился Валор. – Я верно понял, деточка… э… милая леди?
– Ага, – сказала я. – Как думаете, мессиры, это возможно? Поймать тварь?
Они задумались.
– Ну, почему нет, – сказал Дильман. – Сеть из тонкого стального троса…
– Верно, мессир, – сказал офицер с рыжими усами. – Сеть накинуть, а снизу стянуть. Как крупную рыбёху – в сетку.
– И на борт не брать, – подытожил Найл. – Шкертиком принайтовать – и пусть себе плывёт. Что ей сделается, твари-то…
– Возьмём тварь – и пойдём домой, – сказал Дильман. – Годится?
– Да, – сказала я. – Чем раньше мы получим тварь, тем лучше. Надо найти метод. Мне кажется, что не только против подводных тварей годится этот метод.
– Я покажу, – сказал тритон. – Я покажу людям, где лучше их взять. Мы принесём сеть, если у людей нет. Даже намерение стоит благодарности. Скажите королеве, леди Карла: мы отблагодарим, чем сможем.
На том и попрощались – и я посмотрела на свою команду.
– Предположу, – сказал Валор, – что внутри твари мы найдём табличку со звездой Матейи. На которой будет гравированный призыв… того, кто пожирает несчастных русалок.
– Да очевидно! – кивнул Ольгер. – Нам бы из летающей тварюки табличку тоже! Потому что стрелять – это хорошо, но вот по морским-то – как… Далех, а что старики говорят?
Далех вздохнул.
– Старики… старики говорят: кто собирает кадавра из частей мёртвых тел, того древний закон велит привязать к столбу, облить смолой и сжечь, а вокруг костра начертать знак оберега от грязного зла. Так же надлежит и с кадавром поступить… да только я не слышал от стариков про огнедышащих тварей и про тех тварей, что бродят по дну… – и печально посмотрел на меня: – Это новое зло, светлая-тёмная леди. Или этого зла никогда не бывало на нашей земле.
– Понятно, – сказала я. Мне тоже было грустно. – Ничего, Далех. Разберёмся.
* * *
Обычно я не приходила в Штаб. Не моё это дело. Но в данном конкретном случае мне хотелось побыстрее всё рассказать Вильме – и я пришла.
Пришла не очень вовремя: маршал Лиэр сердился.
За это время он похудел ещё больше и стал сутулиться ещё заметнее. И по лицу сразу было понятно, что спал урывками. Но глаза у него зло горели, и на лице была написана недобрая решимость. И он ругался на генералов.
Генералов было пятеро – и все пятеро очень огорчались. И Вильма тоже: слушала, запахнувшись в шаль, обхватив себя руками. Хмуро.
Генералы мне обрадовались, Вильма тоже. Но Лиэр, отвесив церемонный поклон, тут же к ней обратился:
– Вы позволите мне договорить, государыня?
– Разумеется, дорогой маршал, – печально сказала Виллемина. – Я понимаю. Карла, дорогая, это важный момент, нужно прояснить его до конца.
– Я тоже понимаю, – сказала я. – Проясняйте, мессир, чего уж…
Лиэр тут же убрал с лица всякий намёк на любезность – продолжил пускать из бедных генералов пух.
– Так вот, мессиры, – сказал он мрачно, – вы видите, что проблема эта системная. И начинается она ещё в кадетских корпусах. Да! Воспитываем браваду, лихость, презрение к смерти. Именно это считается отвагой у мальчишек: посвистывая, под пулями… Хороший результат? Нам нельзя терять офицеров, мессиры. Нам некогда обучать офицеров! Курсы для унтеров – неплохая идея, кто-то выслужится – я понимаю, но армии нужны образованные кадры! А система воспитания офицеров отправляет поручиков на корм летающим тварям!
Генералы виновато молчали.
– Ваше высокопревосходительство, – рискнул заговорить генерал с рубцом на скуле и протянул исписанный лист. – Это… как бы… отчасти, возможно, решит…
Лиэр взял бумагу и бегло её проглядел.
– Рапорта? – спросил он. – Да, рапорта – хорошо, Борн. Лучше, чем ничего. Рапорта подавали все убитые?
Борн пожал плечами, пытаясь при этом стоять во фрунт:
– Никак нет, ваше высокопревосходительство… но многие. Я так думаю, что половина убитых, не меньше. И полковник Эгли, ваше высокопревосходительство, мы доставили тело…
– Эгли, – совсем уже мрачно повторил маршал. – Жене сообщили? Эгли-то как…
Борн скорбно покивал:
– Очень тяжёлое направление, ваше…
– Без чинов, – оборвал Лиэр. – Достойный офицер, но вот тоже…
– Летуны, – сказал Борн. – Они пытаются специально выбивать артиллеристов.
– Нечисть знает, как прогрызть дыру в обороне, – Лиэр вздохнул, но не печально, а зло. – Ладно, Борн, хорошо. А где рапорта с ваших фронтов, мессиры?
– Ваше высокопревосходительство… – начал другой генерал, пухлый, с пышными бакенбардами.
– Я же сказал: без чинов! – отрезал Лиэр. – Не тратьте время. Бумагу!
– Капеллан считает, – замялся пухлый, – что восставшие мертвецы в нашей армии сыграют на руку злу. И говорил, мол…
– А! Он так считает! – в тоне Лиэра прорезалась стальная ярость. – Отец наш Пресвятой Иерарх так не считает, а капеллан так считает! Этот капеллан святее Иерарха?
– Мессир… – заикнулся генерал.
– Рапорт! – тихо приказал Лиэр. – Подробно опишите, что этот подонок и предатель говорил о героях, которые отдали за побережье жизнь и готовы отдать посмертие. О тех, кто ради нашей победы отказался от рая! Слизняк в балахоне… Я сам напишу Иерарху! В ссылку гада. В деревню. Навоз месить. Не верю, что такая гнусь постоянно появляется с утешениями для бойцов на передовой позиции.
– Насколько я знаю, нет, – смирился генерал.
– Вы, Гелл, с вашим капелланом лишили армию как минимум десятка офицеров, – сказал Лиэр. – Нет, не враг, а вы! Это всё равно что бросить раненых умирать! И к этому теперь так и надлежит относиться. Что скажут остальные?
– Я приказал привезти тела… – обречённо сказал генерал с квадратным лицом.
– Тела… – Лиэр смерил его уничтожающим взглядом. – Спохватились. Вы, Эйлис, очевидно, думаете, что в ставке впрямь бывает сам Господь Вседержитель наш? – и обернулся ко мне: – Леди-рыцарь, вы не могли бы профессионально объяснить суть, раз уж нам повезло и вы здесь?
– А что объяснять, – сказала я. – Понятно же: в момент смерти душа покидает тело. И обычно юдоль тоже покидает, отправляется на лоно Господне. Ну привезли вы тела… мы их, значит, в столице похороним. Разве что вдруг очень повезёт – и рядом с каким-нибудь телом окажется душа. Но зачем ей? Она же не готова… герои – обычно сразу в рай, они же умирают за други своя…
– Зачем же рапорта? – спросил генерал Эйлис. – Если всё равно…
Как он может быть генералом, если отроду бестолков, с досадой подумала я и попыталась объяснить попросту, как ребёнку:
– Если человек рапорт подал, то будет ждать! Это называется «призрак»! Когда у человека остались нерешённые дела в мире живых, он юдоль не покидает же! Душа у него останется рядом с телом и будет ждать, когда мы сделаем протез для неё, понимаете?
Генералы