Задумавшись, она осторожно очертила пальцем линию нижней губы Смородника и склонилась ближе. Интересно… они мягкие, если их целовать? Совершенно точно – тёплые. Слишком. Мазь на его коже быстро растекалась и впитывалась, и вроде бы красные пятна правда становились менее заметными.
– Мавна, – предостерегающе прошептал Смородник и отвернул лицо. – Не надо. Лучше я сам.
Она отшатнулась на шаг назад и врезалась в стол. Суетливо сунула банку с мазью Смороднику, слушая, как глухо колотится собственное сердце. Покровители, какая она глупая и ветреная! Чуть не поцеловала мужчину, который не был её парнем и никогда не давал никаких намёков. Хорошо, что он сам заподозрил неладное. И что теперь он про неё подумает? Или он не понял, что она на него засмотрелась?
Покровители, да он даже не в её вкусе! Ей всегда нравились миловидные светловолосые мальчишки, а хмурых сычей она никогда не рассматривала.
– Прости, – прошептала она. – Я всегда всё порчу. Я пойду домой.
– Не раньше, чем поужинаешь. Позвонить твоему брату, чтобы забрал тебя?
Смородник говорил скованным тоном, будто его тоже всё-таки смутило, как она вторглась в его личные границы.
Да, напрашиваться на вторую ночёвку подряд явно будет перебором. Порядочные девушки так не поступают. Она кивнула:
– Я сама напишу ему. Прости меня ещё раз. Я такая дурочка.
Смородник махнул рукой и сел за стол. Указал Мавне на свободный стул.
– Со всеми бывает. Хорошо, что в ход пошёл только баллончик. И хорошо, что ты всё-таки не впала в ступор. Сможешь применить в случае опасности. – Он взял в руку вилку, но, прежде чем начать есть, пристально посмотрел на Мавну слезящимися сощуренными глазами, которые сейчас казались ещё чернее, чем обычно. – Не называй себя дурочкой. Ты ничего не портишь. Ты держалась молодцом. Без тебя я бы нескоро выбрался оттуда.
– Без меня ты был бы в строю. – Мавна кисло ковырнула кусочек кабачка.
Смородник криво, но искренне улыбнулся.
– Что есть, то есть. Зато какой драйв…
Мавна не выдержала и хихикнула. Весь вечер нервы у неё были напряжены: сначала Варде с его нежеланием помогать, потом происшествие в баре, «ранение» Смородника, поездка за рулём, а помимо всего этого – фоновая обида на Купаву, которая не рассказала, что встречается с Иларом. И сейчас, когда она убедилась, что Смородник не собирается проклинать её, напряжение будто резко спало.
Она снова сидела в этой крошечной квартирке. Снова приготовила свой несчастный переросший кабачок, и он даже получился сносно. И снова ей хотелось сидеть тут, в тепле и безопасности, как можно дольше.
Мавна рассмеялась, прикрыв рот ладонью. Смех получился нервным, с всхлипываниями, но всё равно принёс облегчение. Как хорошо, что день заканчивается так и ничего хуже с ними не произошло.
– Но тебе правда получше? Ответь, пожалуйста, а то я буду страдать, – попросила она, отсмеявшись.
Смородник задумчиво обвёл пальцем губу – в точности там, где совсем недавно трогала Мавна.
– Лучше. Ты хорошо справилась. С утра ещё схожу к Калиннику – может, что-то посоветует. Но бывало и намного хуже. Перцовый баллончик – ерунда. Мучительно, конечно, но не смертельно. Получать укусы упырей куда неприятнее.
– А я нарушила правила музея, – брякнула Мавна. Смородник непонимающе склонил голову, и она добавила: – Ну, трогать же нельзя. Только смотреть. А я тебя потрогала.
– Ты меня уже сто раз трогала, – хмыкнул он.
Мавна смущённо уткнулась в тарелку:
– А ты считаешь?
– Считаю, – неожиданно серьёзно ответил Смородник.
– Ого.
Мавна не знала, что ещё сказать. Хотелось надеяться, что он снова шутит – тоже на нервах. Иначе этот разговор звучал уж очень неловко. Спохватившись, Мавна спросила о по-настоящему важном:
– Что там произошло? В баре. Тебя не ранили?
Смородник мотнул головой:
– Не ранили. Там открылся упыриный проход. Без гнезда. Просто эти твари просочились будто бы из труб. Не знаю, как это возможно. С этим баром вообще много странного, там и чародеи эти непонятные, из другой рати. Кто-то кого-то покрывает. И хорошо, что почти никто не пострадал.
– Зато в новостях точно будет что-то интересное, – подытожила Мавна. – Не только «Булка» может прославиться в дурных слухах. Будем наблюдать.
– Будем наблюдать, – эхом согласился Смородник. – И разбираться.
– И разбираться.
3
– Прости-прости, я немного опоздала.
Купава изящно приземлилась на плетёный стул в кафе и повесила сумочку на спинку. Мавна чуть натянуто улыбнулась, но подруга и правда выглядела виноватой.
Они договорились позавтракать вместе в одном из любимых кафе Купавы – как раз субботнее утро располагало для дружеских посиделок. И им совершенно точно было что обсудить.
– Мне, пожалуйста, сэндвич с сёмгой и яйцом пашот, – с ходу заказала Купава, едва официант приблизился к ним с блокнотом. – Эспрессо и воду.
– А мне – панкейки с мороженым и карамельным соусом, попросила Мавна. – И какао. Большую чашку. С банановым сиропом. Побольше сиропа.
Официант ушёл, и подруги неловко замолчали. Мавна заметила, что Купава выглядела очень по-домашнему, не стала даже перед выходом рисовать свои любимые стрелки, а волосы просто наспех собрала в хвост. Конечно, даже обычный хвост выглядел на ней как предел совершенства, но всё равно…
– Как дела? – снова заговорила Купава.
Мавна повела плечами. Такой уж период настал в её жизни, что самой непонятно, как отвечать на этот вопрос.
– Нормально, – решила ответить она. – А у тебя?
Она сразу пожалела, что задала настолько дежурный, беззубый вопрос. Так и будут ходить вокруг да около.
Купава вздохнула, положив локти на стол. Её просторная рубашка цвета слоновой кости идеально гармонировала с мраморным столиком, и Мавна едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть обиженно. Раз Купава всегда всё подбирала с такой дотошностью, то и планы по соблазнению её доверчивого брата тоже давным-давно просчитала. Только Мавне не рассказала.
– Я знаю, почему ты так смотришь, Булочка, – мягко произнесла Купава, заискивающе глядя Мавне в лицо. – Это получилось спонтанно, клянусь тебе. Не злись на меня. Ты знаешь, мне давно нравится Илар. И мы давно с ним флиртуем. Неуклюже, конечно, потому что твой братец – самый невинный скромняга из накачанных красавцев этого Удела. Но… – она обвела пальцем рисунок мрамора на столике, – мне было так паршиво. День не задался от слова «совсем». Всё навалилось, и я правда больше так не могла.