– Что? – неужели это правда. – Мы с тобой гуляли по ночам? Мы были друзьями?
– С твоей стороны, да. Ты постоянно болтала со мной, рассказывала всякие истории из книг, из своего детства, рассказывала, что произошло за день.
– О чём ты говоришь? – Я была в замешательстве.
– Очень красивое платье, – кивнул он на мой наряд. – Странно видеть тебя в этом образе. Такая манерность, медлительность, тихий голос, меланхолия в глазах, и пахнешь человеческой кровью. В былые времена ты была озорной и весёлой девушкой, которой было интересно абсолютно всё. Безупречное воспитание и непосредственность. В нашей с Венсом компании ты давала себе возможность смеяться во весь голос, бегать словно ветер, где захочется. А сейчас ты другая. Я регулярно следил за тобой, но не мог понять тебя. Тогда, на причале, мы говорили впервые за твои сто пятьдесят лет. Тогда я решил, что та Настя не умерла. Я ошибся.
Что происходит? В чём я виновата?
– Где та русская барышня, которую я знал? Ты была, – он замолчал, покачал головой и посмотрел на меня с таким пронзительным разочарованием, подбирая слова, – как лучик света в бесконечном мраке, как глоток свежего воздуха. Наверное, любовь к Венсу делает тебя такой, других объяснений нет. Зато ты очень подходишь им. – Он вновь презрительно кивнул в зал. – Я всегда думал, что ты не годишься для этого, но, видимо, и ты сдалась.
Он обвёл глазами заросли за балконом, будто бы не желая смотреть на меня.
– Не надо за меня решать! Ты меня совсем не знаешь, если думаешь, что мне приятно это общество. Я терплю из последних сил. Ты несправедлив. И вообще, я хочу, чтобы вы все оставили меня наконец в покое! – Я резко развернулась и побежала из зала.
Я не часть этого общества, не часть! Выбежала из зала прочь. Бежала по коридору в белом платье, и каблуки стучали по блестящему полу.
9
Я забежала в комнату, заперлась изнутри и прислонилась спиной к двери. Эти слова Виктора о том времени, которое мне не вернуть, которое почти не помню, роем кружились в моей голове. Я была готова разорвать себя на мелкие кусочки. И тут я поняла, что ни с кем не попрощалась, ушла очень некрасиво. Ну и чёрт с ними! Мне наплевать на них вместе с их этикетом. Я сползла вниз по двери на пол и обняла руками колени. Надоело всё. Не могу больше. Надо продержаться до завтра, утром эти вычурные гады будут отдыхать – самое время, чтобы мне уехать. Какого чёрта это всё на мою голову? Я разве нуждаюсь в этом? Я хотела этого?
В такие минуты во мне обычно просыпается страстное желание окунуться с головой в воду, как будто вода смоет всю ту грязь, что вылили на меня. Я скинула жемчуг, одежду, туфли, вытащила из волос все шпильки и заколку, свободные пряди упали мне на плечи. Открыла воду в ванну и, не включая свет, легла под струю. Мокрой ладонью размазала по лицу косметику и разглядывала разводы от туши на руке. В темноте вода казалась чёрной. Я села и вытянула ноги. Молчание и шум воды постепенно привели меня в чувство. Окунувшись с головой, я ясно осознала, что всё в этом замке не для меня. Всё. Абсолютно. Когда вышла из ванны, поняла, что очень хочу надеть свои старые джинсы и майку. Собрала с пола все эти бальные вещи и швырнула в шкаф, шаркнув ногой, отправила туфли под него. Вдруг в дверь постучали. Я, конечно, сразу поняла, кто это, и глупо было притворяться, что меня тут нет.
– Я просто хотел спросить, как ты, – тихо произнёс за дверью Венс.
– Заходи. – Я открыла дверь.
Он обеспокоенно окинул меня взглядом:
– Уже переоделась? Что-то случилось? Я видел вас с Виктором на балконе, он обидел тебя?
– Нет. Просто настроение испортилось, – соврала я.
Он не поверил и внимательно посмотрел на меня. Потом его взгляд опустился на стол, где стоял букет. Белые лилии нисколько не завяли и были так же пышны, как в первый день. Я молча наблюдала за Венсом, наверное, он всё понял. А может быть, не понял ничего.
– Ты голодна? – серьёзно спросил он.
– Нет.
Венс устало опустился в своё кресло, его тело согнулось так, словно он был дряхлым, измученным годами стариком. Он смотрел перед собой, взгляд был пуст. Мысли его, вероятно, были где-то далеко за пределами этой комнаты. Минуты тянулись медленно. Вдруг от ветра хлопнули ставни: я вздрогнула, Венс заморгал, будто только что проснулся. Окинул взглядом комнату и заметил мои новые туфли, валявшиеся под шкафом.
– Я не могу так, – произнесла я.
Его молчание, моя злость, бесконечно тянущееся время меня достали. Он всё ещё смотрел на туфли.
– Ты же знал, что я не смогу. – Мои сухие губы шелестели, как бумажные листы.
Венс не отвечал.
– Неужели тебя устраивает вся эта жуть? Кровь в стаканах, этот клан внизу, безликие слуги, суды, затворничество в этом дурацком замке, пустые разговоры. Как это может нравиться тебе? Тебе, Венс! Для чего это всё, если можно быть свободными. – Слова сами срывались с моих губ. Это говорило отчаяние. Возможно, это последний шанс постараться его понять.
– Ты задаёшь странные вопросы, – сухо ответил он. – Вампиры не могут быть свободны. У всех есть свои обязанности.
Я усмехнулась. Хороши же их обязанности! Но Венселас не заметил моей ухмылки и серьёзно продолжал:
– Только очень древние спят в своих каменных гробах, и никто не смеет их будить. Все остальные, начиная с королевы и заканчивая самыми молодыми вампирами, подчинены иерархии и должны выполнять то, что от них требуется.
– Венс, прости за грубость, но ты не мог бы уйти?
Он поднял на меня взгляд. Помолчал, потом кивнул.
– Ты найдёшь здесь своё место, вот увидишь, – сказал он и вышел.
Какое это будет место? Кем я буду?
Прохладное утро простиралось над горизонтом. Вскоре оно бледно-голубой полосой коснулось вершины башни замка. Когда я посмотрела из окна вниз, на краю круглого каменного фонтана сидела девушка в ядовито-розовой короткой куртке с накинутым на голову капюшоном, полностью закрывавшим лицо. На ней были белые узкие кожаные штаны и какие-то странные ботинки. Девушка запрокинула голову и смотрела куда-то наверх. Я наблюдала за ней некоторое время, но она не шелохнулась. Накинула плащ и вышла на балкон, дверь слегка скрипнула, девушка не обернулась. Все, кого я здесь видела, выглядели иначе. Почему я не запомнила её на балу?
Я тихо