— Андрюха, — позвал Царевич, выглядывая с кухни. — Ты же в этом понимаешь, руки из плеч растут. Что с видиком у меня, не глянешь? Кассеты постоянно жуёт, показывает плохо. Выручишь? А я пока тут на стол сгоношу.
— Прочистить надо, — я пожал плечами и глянул на аппарат. — Посмотрю.
Видик стоял на столе рядом с цветным телевизором «Рубин», подключён он к нему через вход для антенны. Я взял отвёртку, снял верхнюю крышку, увидел внутри кассету — лента жёваной плёнки намоталась забила внутри всё свободное пространство.
Ну, это не смертельно. Засорилась головка, стала проскальзывать плёнка, да и Царевич говорит, что показывает плохо — из-за этого. Аккуратно, чтобы ничего не порвать, вытащил плёнку. Сунул кассету Шустрому, тот, зная систему, нажал карандашом на утопленную в корпус кнопочку и начал крутить шестерёнки пальцами, чтобы осторожно убрать плёнку внутрь. Она помялась, но так бывает, зато целая.
У кассеты отломан язычок на передней панели, якобы чтобы спасти от перезаписи. Но обходилась такая «защита» куском скотча.
— Спирт есть? — громко спросил я.
— Китайский, — крикнул с кухни Руслан. — Подойдёт?
— Тащи! — оживился Шустрый. — Ща выпью и дыхну на ваточку, хе-е.
От запаха спирта из пластиковой бутылки вернувшегося из туалета Халяву замутило, и он убежал обратно. А я протёр барабан легко смоченной в спирте ваткой, и всё остальное, что требовалось прочищать. Плёнка везде дешёвая, не особо качественная, вот и засорялось. Ремонт не по инструкции, но он сработал. Если бы не сработал, то пришлось бы менять видеоголовки, а это дорого и сложно.
Вставили жёваную кассету. Фильм я вспомнил, хотя смотрел его не в 90-х, а позже. На экране показался негр-военный, который гонял детей на тренировках. Из-за жёваной плёнки по картинке шли полосы, но совсем незначительные, и вскоре прошли.
— Угарный фильм, — сказал Царевич, глядя в телевизор. — «Майор Пейн», типа, вояка такой крутой, спецура, пацанов обучал в детдоме. Позавчера смотрел.
В 90-х сервисов у нас не было: или ищешь мастера-самоучку, или чинишь сам. Я сам всё чинил, да и вообще, руками доводилось поработать часто. Да и потом, когда занимался своим делом, многое приходилось делать самому, особенно на первых порах. И технику, и компы, и даже ремонт помещения, порой даже сам красил и собирал мебель.
И весь этот опыт скоро мне пригодится.
Расселись за столом, Царевич бахнул в сковородку с картошкой и яйцом соуса «Анкл Бенса» из бутылки, на которой был нарисован улыбающийся седой негр, Шустрый отрезал хлеб огромными ломтями, колбасу и сыр.
Ели не вилками, а ложками. Одна — армейская, которую Царевич привёз с собой, с выбитой на черенке надписью: «Ищи сука мясо». Первые минуты ложки только и звякали, сталкиваясь друг с другом. Вспомнилось, что поначалу некоторые в армии были очень брезгливыми, особенно Самовар со Славиком, но через какое-то время они не видели ничего зазорного, чтобы похлебать совместно из одного котелка.
Разговор снова зашёл о следователе военной прокуратуры.
— Давай адвоката нарою, — Халява откинулся назад и прислонился к стене. — Чтобы следака этого гонял.
— Скажет — виноваты, раз адвоката нашли, — заметил Царевич, отпивая чай. — Не просто так, типа.
— Скажет — не с теми связался. Ему такие проблемы не нужны.
— А помните Григорьева, пацаны? — спросил Шустрый, поднимаясь с места. — Слышал тут разговор недавно.
Он взял пустую трёхлитровую банку с холодильника, высыпал в неё купленный вчера пакетик «Юпи», залил водой и с хитрой улыбкой кивнул нам на бутылку с китайским спиртом, мол, коктейль приготовить? Халява яростно замотал головой.
— Григорьев — это летёха из второй роты? — вспомнил я. — Его же покалечило тогда. Ещё весной.
— Да, отправили на дальний блокпост, — добавил Царевич. — И на них «духи» по пути напали.
— Угу, без ноги вернулся, и пацанов полегло много, — Шустрый перемешал ярко-красную химозную жижу в банке. — Так когда он в госпитале лежал, к нему следак пришёл, как к нам. Видать, решили кого-то показательно наказать, вот летёха и попался. Следак говорит, вот, мол, расследую это дело, произошла халатность с твоей стороны, погибли все, потому что ты поехал пьяным по своей инициативе. Бутылку в вещах нашли, и к ней прикопались.
— Он же не сам поехал, — возразил я. — Из штаба же кто-то звонил, заставлял туда отправляться. Маугли это тогда при других офицерах говорил. Ругался ещё, что дорога та опасная, гиблая, а их туда без разведки отправили. Да и не пил Григорьев особо, не больше остальных.
— Ну, так-то да, — Шустрый вдруг стал серьёзным. — Но в штабе сказали, что они его туда не отправляли, он всё напутал, все инструкции нарушил, в бою повёл себя непрофессионально. Сами отмазались, короче, хотя что там всех не положили — заслуга Григорьева. А следак давай ему говорить, что это из-за тебя все погибли.
— Вот козёл, — с чувством сказал Царевич.
— А у лейтенанта и так на душе погано было, так ещё и этот припёрся, давай стыдить. И он чё, вместо того, чтобы послать этого гада в далёкие края и сказать, как было на самом деле, не выдержал — мол, так и есть, из-за меня все пацаны умерли. Себя же винил, мля, у него на глазах же всех постреляли.
— М-да, — пробурчал Халява.
— Вот на него сразу все потери и записали, и дело уголовное завели, хотя вот он-то всё как надо сделал. А кто виноват в том, что колонну без разведки отправили в самую жопу — медаль ещё получат. Так что таких следаков недооценивать нельзя. Всё достанут, даже через год-два, лишь бы кого надо прикрыть да на повышение заработать.
— Что есть, то есть, — я кивнул. — Но мы про него не забываем, готовимся. Помните, что я просил про ментов узнать?
— Займусь сегодня, — пообещал Шустрый.
Сковородку с картошкой и яйцом приговорили быстро, сейчас пили чай с печеньем, хлебом и сыром. Шустрый запивал всё своим «Юпи».
Ну а я думал над нашим делом. Да, есть планы на будущее, как можно капитально подняться.
Сначала ГКО, краткосрочные облигации, как делал батя. Ну а потом то, что батя знать не мог — компании, которые в будущем поднимутся, курс валют после дефолта, про