— Так почто воздухи сотрясаем? — осведомился пленник. — Так охота за душу щипать? Упиваешься сим, государь?
Саныч безучастно развёл руками.
— Ты сам всему свидетель, дорогой мой Александр Александрович. Пойманный с поличным на покушении избавил нас от сомнений в своей виновности, да в покаянии нужды не испытывает. Действующий в Империи кодекс недвусмысленно трактует наказание за подобные отступления. Карой за них ещё наши предки установили смертную казнь, и, считаю, что тому самое то. Так как ты, дорогой гость, нападению подвергся, да стрелянием в тебя жертвою стался, то на тебе и вершение правосудия. Не вижу смысла выкатывать это безобразие на всеобщее обозрение. Ежели пожелаешь — причинить месть обидчику можешь незамедлительно.
— Так-то, не я один пострадавший, — заметил я. — Покушались, в первую очередь, на Морозовых. Я — так, лишь под горячую руку попал. Да и Рада своего тоже натерпелась.
— Но не Морозовы с Радой пулю грудью словили, — Александровский посмотрел мне в глаза. — Изготавливать покушение — это одно. А прямой выстрел в сердце — это абсолютным образом иное. А ты, к тому же, пусть и пострадал шибче прочих, оным же прочим подспудно подсоблял избавиться от погибели. Словом моим, да буквою закона, ты признан наиболее потерпевшей от рук злоумышленника стороной.
Двоякая ситуация.
Как бы, Александровский прав. Этот хряк не просто стрелял в меня. Мне-то к этому не привыкать. Стреляли по мне самым разным калибром, начиная от ручного стрелкового и заканчивая крупнокалиберной артиллерией. До сих пор Бог миловал, потому по сей день грешную землю топчу. Но парочка Бесчестных дважды подряд с дистанции «в упор» пыталась вынести меня, что, в случае успеха и моей преждевременной кончиной, резко руинило все мои планы, а, вместе с ними, и все планы местных.
С одной стороны, этот тип уже не опасен. Без ног, с развивающимся некрозом конечностей, он вряд ли сможет что-то сделать. Ему бы сейчас самому остаться в живых. Можно было бы проявить невиданный акт неведомого великодушия да помиловать этого недалёкого, уже потерявшего всё. Как понимаю, кроме ног бывший оружничий лишился имения, активов, должности и расположения Императора.
С другой стороны, мне как никому другому известны случаи, когда уходили, громко хлопнув дверью. От банального «забрать с собой на тот свет последней гранатой» до совсем уж мозговыносящей многоходовочки с посмертными пожеланиями, задействованными душеприказчиками и запуском цепочки событий, причиняющих дюжие неудобства даже после смерти субъекта. Вот останется сейчас в живых этот тип, а потом исподволь или подошлёт кого-нибудь опять, научившись на своих ошибках, или вообще организует какое-нибудь локальное светопреставление. Нет, спасибо. Воздержусь.
Ладно, если меня попытается со свету изжить. Отобьюсь, как-нибудь с Божьей помощью. А если опять на Морозовых начнёт бочку катить? Или по Ерохиным ударит?
Я посмотрел на Алину.
— Какая-нибудь процедура у вас на этот счёт имеется? Ну, там, пуля в затылок, смертельный укол яда, отрубание черепной коробки без мозгов, колесование с виселицей?
Разноглазка пожала плечами.
— Обыденно, кара тождественна преступлению. Коли напали на тебя с ножом — так ты ножом и мсти. Если покусились с пороховым орудием — так и ты в ответ стреляй. Но жёстко это не закреплено. Считай, традиция. Посему поступай, как тебе удобно.
А удобно мне оказалось даже рта не раскрывать, и пальцем не шевелить.
Сказано — сделано.
На примере тренировочных обстрелов в Сумеречной Долине было установлено, что вставать в выспренние позы с и пафосом взывать голосом к Лунной Клизме нет ровным счётом никакого смысла. С одинаковым успехом удаётся прибегнуть к Силе и с голосом, и без. Раз уж я сумел поднять щит и возвести «Твердыню» безмолвно, то что мешает мне то же самое проделать с Путями?
«И да разверзнутся врата», — в мозгу калёным железом отпечаталось заклятье, произнесённое Великим Архимагом Путей Бериславом.
Миг — и в камере образовалось два разлома в пространстве. Один — снизу, в полу, там, где стояла дыба с прикованным Бесчестных. Другой — почти строго над предыдущим, в потолке. Вход и выход. В ту же секунду дыба с бывшим оружничим исчезла, рухнув вниз под действием гравитации, лишённая твёрдой под собой опоры.
А в следующее мгновение с потолка на пол, на котором закрылся разлом, рухнула полусухая куча неопознанного нечто, со стороны и издали похожая на бесформенную свалку песка с глиной. Что по цвету, что по консистенции. А объём кучи… ну, примерно соответствовал тому, что получилось бы, пропусти тело человека и деревянную металлоконструкцию через измельчитель. Куча опилок чуть меньше, чем по пояс.
К Путям прибег не просто так. Пробрасывая их, я нарочно допустил огрехи в прочтении заклятья с тем, чтобы не позволить сформироваться устойчивому переходу. Труды, которые мне довелось изучить, сообщали, что ошибка чревата чем-то таким и эдаким. А сейчас мы все воочию убедились, визуализировав наставление.
И, одновременно, таким же образом я отточил и опробовал в действии оружие, на Путях завязанное. Получается, если остался совсем без патронов, со сломанным штыком, пролюбил сапёрную лопатку, оказался в чистом поле без камней, палок, и нашёл второго такого же долбоё8а, то козырь в рукаве всё равно останется. Лишь бы меня, как колдуна, не «заРЭБили», оставив без магических сил.
Александровский заинтересованно поднял бровь, созерцая всё, что осталось от его бывшего оружничего и дыбы. Разноглазка с укором скосилась на меня.
— Обязательно было оборудование уничтожать? Оно, так-то, на балансе интендатуры числится! Теперь новую дыбу сооружать придётся…
— Начинается, — буркнул я. — «Налогоплательщиков не убивай», «оборудование не уничтожай»… Что дальше⁈ Одиночные прогулки без сопровождения запретите?
Глава 22
Совещание
После «казни», если называть вещи своими именами, мы с Александровским задержались, чтоб решить пару вопросов.
— Уж не гневайся попусту, дорогой гость, — дежурно начал отмазываться он. — Не ведаю, в ходу ли покушения в твоём мире, но у нас такое случается… иногда. Весьма уповаю, что ты не понёс сколь бы то ни было значимого ущерба. Однако не могу не осознавать, что укреплению отношений меж двумя мирами сие едва ли способствует. Надеюсь, твои страдания отмщены.
Я не менее дежурно пожал плечами.
— Этого следовало было ожидать. Мне тут Ханна из Синдиката напела, что, оказывается, ваши местные