С одной стороны, Смазнова опытный провизор. По «теоретической медицине» шарит лучше меня. Мне бы такой союзник по ту сторону Грани пригодился бы. Её теория, местная практика… Процент безвозвратных потерь в предстоящем мясорезе можно сократить.
С другой стороны, Смазнова именно что провизор. У неё необходимые контакты, позволяющие в кратчайшие сроки добыть неходовые препараты. Та же Злата тому пример. Не будь Окси под боком — пришлось бы «рожать» психотропы обходными путями, чем, возможно, привлёк бы к себе лишнее внимание. А если и впредь понадобится достать что-то важное? Что-то помощнее аспирина с аскорбинкой?
Оба варианта хороши. И оба варианта мне нужны. Мне нужна Окси-медик по ту сторону Грани. И мне нужна Окси-снабженец по эту. И сейчас я не готов сделать однозначный выбор.
— Сколько тебе необходимо времени, чтоб достать трёхлетний запас психотропов? — спросил я. — Важное условие — не привлекая внимания.
Три года — это, условно выражаясь, по три таблетки в день одного наименования без учёта необходимости снижать дозу по мере завершения лечения. То есть, больше трёх тысяч таблеток в одной номенклатуре. Это около сотни пачек, целая коробка. Много вы знаете аптек, отгружающих психотропы ящиками?
— Несколько дней, — безапелляционно заявила Окси. — Но деньги понадобятся вперёд. И строго наличные. И, прежде, чем их бездумно тратить в таком количестве, надо убедиться, что выбранная тактика работает. Я должна увидеть твою больную.
«Как мы сразу в полете-то переобулись», — подумал я. «То „малолетка с посвистевшей флягой“, то „больная“…».
К словам придираться не стал. Окси права. Месяц лечения — это пятнадцать тысяч. Три года — это больше полуляма. Мне не жалко отдать такие деньги, если результат будет гарантирован. Но если есть риск, что тактика неправильная…
В одном молодая женщина права. Эффективность лечения требует контроля. А я, как ни приду проведать Злату, Бериславская-младшая уже спит. Остаётся принимать анамнез со слов ближайших родственников и помощниц. Устроить Окси, что ли, визит на ту сторону?
— Сколько дать тебе времени, чтоб через час ты не была одета как шлюха? — спросил её я.
— В смысле, бл9ть, «как шлюха»? — праведно возмутилась Смазнова. — С каких это пор нормальный летний прикид стал форменным обмундированием проституток⁈ Так сейчас, вообще-то, ходят все! Даже те, у кого ещё грудь толком не выросла!
— У нас, — уточнил. — У нас ходят. По ту сторону Грани сейчас середина условного девятнадцатого века. Там, блин, незамужней девушке с чужим мужиком под одной крышей спать зазорно. А ты вырядилась, будто труженица-передовичка головного филиала дома терпимости. Тебя на месте вые8ут. Причём, далеко не в буквальном смысле.
Подруга посмотрела на Лану, ища у вислоухой подтверждения или опровержения моих слов.
— Так и есть, — кивнула хвостатая. — Наряд, безусловно, смел. Его обладательницу будет вожделеть каждый мужчина, кто узрит. Однако он мало чем отличается от полного обнажения. Настоятельно рекомендовала бы сменить облачение.
— Хоть халат свой рабочий поверх накинь, — предложил я. — Ты пытаешься попасть в мир, где мужские эротические журналы не изобрели по причине казни авторов за развращение населения. Оденься попрезентабельнее. Можно без викторианских платьев и славянских сарафанов. Но не как дорогая девочка с премиального мальчишника.
Смазнова хмыкнула в голос.
— Умеешь делать комплименты. Не поймёшь, то ли похвалил, то ли опустил.
— Давай. Время не терпит. Подожду, но недолго. У нас с Ланой ещё дел по горло.
Глава 16
«Плюс один», или Начинаем раскрывать карты
Окси уложилась в час.
Спустя означенное время стремительно покинувшая мою квартиру подруга вернулась, разительно сменив внешний вид.
Если час назад она была одета (точнее будет сказать «раздета») так, что её хотелось разложить невзирая на присутствие Ланы, то сейчас Смазнова предстала по форме, согласно которой захотелось высказать всё обо всех своих болячках, включая синдром Кандинского-Коновалова у любимой кошечки бабушкиной подружки, которая убежала из дома и не может вернуться.
Вполне себе цивильные белые тупоносые туфли на низком каблуке с прорезиненным подъёмом. Вполне себе приемлемого вида удлинённый рабочий белый халат чуть выше колена: сойдёт, у некоторых местных по ту сторону сарафаны короче будут. Волосы прибраны на затылок в неаккуратный, но хвост. В руке — тактический рюкзак полевого медика из моих запасов, который я когда-то подогнал Окси для «тревожного чемодана». Что она в него напихала — не знаю. Но выглядит очень даже.
— Вот так бы сразу, — оценил я. — Так бы всегда.
Лана заинтересованно посмотрела на переодевшуюся Оксанку.
— Ваши лекари также облачаются в белые одеяния?
— Далеко не все, — ответил вислоухой. — Белое, зелёное, бордовое, сине-голубое, чёрное… Всё зависит от того, чем медик занимается. Белый цвет не всегда удобен врачевателю.
Особенно для затяжных многочасовых операций, когда отражённый от белого халата свет начинает резать взгляд и слепить операциониста. Голубые и синие халаты не просто так ввели для хирургов.
И спросил молодую женщину.
— Ты готова?
Та качнула бедром.
— А по мне не видно?
Вместо ответа я молча открыл проход и пробросил Путь до имения Бериславских.
Проходили налегке. Экспериментальный комбинезон оставил дома. Сейчас мне не с руки тягать его на себе. Из поклажи взяли с собой лишь фельдшерский рюкзак Окси.
Уж не знаю, какой была первая реакция Смазновой на встречу с Ланой, но перемещение через Грань она восприняла без шока, отвала челюсти или башки. Да, заинтересованно озиралась по сторонам и зависла перед порталом на минуту, но не более того. Никаких «вау»-эффектов и безудержной тяги срочно всё зафоткать для публикации историй в запрещённых асоциальных сетях.
По прибытию мы не застали в комнате Алины никого. Путь в помещение пробросил сообразно предварительным договорённостям, но Бериславская-старшая, очевидно, отсутствовала по задачам.
Не беда. Мы не гордые. Поищем сами.
Шагнул к двери, открыл створку, выглянул в коридор. Никого. Прошёл до комнаты Златы, посмотрел туда. Тоже пусто. Но дом живой. В воздухе витает аромат