Ознакомительный фрагмент
такие, как Вера, действительно не пропадают. Они просто уходят по своим делам или выходят из чащи леса, в которой на каждый волк выживет.Она поднялась с лёгким вздохом. На прощание коротко поклонилась домовому — не театрально, а уважительно, как это делают в деревнях.
Никифор, застигнутый этим жестом врасплох, зарделся. Он, конечно, сразу попытался скрыть смущение под привычным ворчанием, но усы его предательски дрогнули, а уши порозовели.
— Позвольте вас проводить, — сказал я, отодвигая стул.
— Не беспокойтесь, Николай Арсеньевич, — мягко отказалась Вера. — Я вижу, что машину для меня подогнали к воротам. Думаю, в этот раз я не поеду, сидя на канистре. Вероятно, водителю выдали инструкцию усадить меня на виду и высадить в городе. Желательно без приключений.
— Я всё же считаю, что Морозов был неправ, — проворчал Никифор, отправившись рядом с гостьей в сторону коридора. Голос у него был угрюмый, но в походке явно проскальзывало участие. Почти забота. Домовому, видимо, тоже не хотелось прощаться.
Я задумчиво посмотрел на стол, за которым ещё недавно сидела Вера, и оценил щедрость домового: блины стопочкой, румяные, с ажурными краями, как будто их жарили на особой чугунной сковороде с характером. Рядом были булочки, песочное печенье, бутерброды с домашним паштетом и зеленью, и — вишенка на утреннем торте — яблочный пирог с хрустящей корочкой и запечёнными дольками прямо под решёткой из теста.
Я невольно подумал, что, может, стоило всё же оставить девушку в доме. Хотя бы на испытательный срок. Раз уж она так положительно влияет на Никифора. Домовой, при всей своей ворчливости, выглядел чуть ли не умиротворённым.
Отбросив сомнения, я без лишних церемоний принялся за дело — то есть за блины. Ещё не успел проглотить второй кусок, как, будто учуяв аромат, в столовую заглянул Морозов.
— Доброе утро, юный князь, — произнёс он, склонив голову, будто собирался участвовать в дуэли за последнюю булочку.
— Доброе, — отозвался я. — Гостья покинула дом.
— Я видел, — кивнул он. — Потому и зашёл. Не хотел с ней пересекаться.
— Почему? — удивился я, намазывая блин маслом и уже готовясь сунуть его в рот.
— У меня с ведьмами всегда складывались не самые хорошие отношения, — буркнул он, словно сам не рад, что начал утро с признаний.
— А она ведьма? — спросил я, не прожевав. Блинчик был вкусный, но информация была куда важнее.
— Дак если мамка её такой была, то и она недалеко ушла, — пожал плечами Морозов, будто речь шла о роде занятий, а не о генетике мистического дара. — У нас в этих местах всё передается по наследству. И характер, и способности, и… привычка в домах порядок наводить.
Морозов опустился на соседний стул с тем неторопливым достоинством, с каким обычно садятся старшие за семейный стол — будто не просто перекусить пришёл, а заодно и распорядиться судьбой пары-тройки деревень.
Он потянулся к тарелке с бутербродами, взял один, покрутил в пальцах, как будто проверяя вес, и усмехнулся:
— А Никифору она, похоже, понравилась. Вы только поглядите, сколько снеди на стол поставил. Я, признаться, на своей памяти такого пиршества от него не припомню.
Я взглянул на угощение и кивнул. Да, Никифор явно старался произвести впечатление. Тут тебе и блины, и булки, и пирог. Как на праздник, которого не было в календаре.
Лучи света пробивались сквозь окно, ложась полосами на скатерть и золотя волосы Морозова. Я невольно задержал взгляд — в пряди у виска поблёскивала седина. И вдруг поймал себя на мысли: а ведь я до сих пор не понял, сколько ему лет.
На вид воеводе было, сорок с хвостиком. Но по речам, по взгляду, по той тяжести, с какой он произносит простые фразы, он казался сильно старше.
— Сегодня опять ехать в Совет? — спросил я, отломив кусочек булки. — Или у нас спор между лешим и водяным? Или, может, ещё чем князь у вас тут занимается?
Морозов приподнял бровь и откинулся на спинку стула, словно обдумывая весь список возможных дел.
— Князь, как и положено, занимается всем, что никто больше делать не хочет. Совет, жандармы, споры, покос, жалобы, жалобы на покос, покос на жалобы… И, конечно, ночной вой — как же без него.
— Вой? — уточнил я.
— Что-то опять выло у южной границы болот. Стоит выяснить, пока это «что-то» не поползло в сторону деревни.
Он посмотрел на меня и чуть наклонил голову:
— Так что, если вы всё ещё думаете, будто здесь можно просто посидеть у камина с чаем, то зря надеетесь. Здесь каждое утро начинается с вопроса: «А сегодня что вылезет первым: нечисть или налоговая». Можете сегодня заняться своими делами с бумагами. Или я отвезу вас в город, — предложил Морозов, неспешно отломив кусочек булки. — А мне нужно проверить дальнюю лесопилку. Около получаса назад туда обратились из жандармерии. Приказчик сообщил, что один из рабочих пропал.
Я налил себе отвара — душистый, травяной, с еле уловимым привкусом мяты и чего-то хвойного — сделал глоток, немного подумал и поставил чашку обратно на блюдце.
— Пожалуй, я составлю вам компанию, — сказал я.
Владимир поднял брови.
— Князь поедет на лесопилку? — переспросил он, словно я только что предложил вручную выловить водяного из болота.
— Именно, — кивнул я, не моргнув. — Если вам приходится туда ехать лично, значит, дело не совсем обычное. А если с воеводой прибудет ещё и регент…
— … то народ решит, что князь с народом, и активно участвует в делах княжества, — с лёгкой ухмылкой закончил за меня Морозов. Он откинулся на спинку стула и хмыкнул. — Хорошо придумано.
— На самом деле, я и хочу быть с народом, — произнес я. — Хочу понять, чем живут люди княжества. Быть в курсе их проблем, а не узнавать о них из отчётов с поправкой на чужое мнение.
Морозов одобрительно кивнул:
— Это хорошо, князь, — сказал он, сделав глоток отвара. — Тогда собирайтесь.
— Так… уже, — признался я, чуть усмехнувшись и кивнув на герб, аккуратно вышитый на нагрудном кармане пиджака. Символ вышел неброский, но понятный. Местные его знали.
— Доедайте, пока, — посоветовал воевода, поднимаясь из-за стола. — А я велю подогнать машину. У нас, ваше княжество, путь не близкий.
Оставшись один, я не стал медлить и принялся