Кажется, вселенная даёт мне знак, что сейчас не самый подходящий момент для её милостей, потому что сквозь неплотно прикрытую дверь я услышала, как в приёмную кто-то входит.
Первая мысль — Катя вернулась в рабочее стойло, сейчас она зайдёт положить почту на стол Зарецкого и спалит меня. И, естественно, выставит.
И что делает Лена?
Лена лезет под директорский стол.
Только вот в кабинет заходит совсем не Катя.
Под звук брошенных на стол ключей, кресло отъезжает от стола и принимает в себя крепкий начальственный зад. На несколько секунд босс замирает, а потом придвигается к столу, плотно блокируя мне возможность выхода из самой стрёмной в моей жизни ситуации.
Я забиваюсь так далеко, как это возможно, но всё равно. Одно движение коленом, и Зарецкий меня обнаружит. Я стараюсь дрожать помельче, но колбасить меня начинает сурово. Что, Лена? Не «Газпром», но мечты сбываются. Мечтала залезть под стол при генеральном? Исполнено.
Интересно, если я осторожно дёрну за штанину, я не доведу Зарецкого до инфаркта?
Блин, о чём я думаю?
А босс, как назло, сидит плотно и, кажется, не собирается вставать.
У меня уже поясница затекла.
Дело принимает совсем скверный оборот, когда кресло въезжает поглубже под столешницу.
Мужской пах стремительно приближается к моему лицу, а мне даже деться некуда.
Под столом особо не разбежишься.
Я уже копчиком ощущаю преграду.
Н-да.
Не так я себе представляла серьёзный разговор с боссом.
Сомневаюсь, что на всём белом свете найдётся большая неудачница, чем я.
Длинные мужские пальцы в опасной близости от моего носа поправляют крупную пряжку ремня, заставляя меня нервно сглотнуть.
Ну зачем я на это пошла? А?
Мужской запах обволакивает меня.
Практически зажатая между бёдрами генерального, я на панике и ужасно боюсь, что меня в таком положении застукают.
Как на грех, раздаётся стук в дверь директорского кабинета, и прежде чем Зарецкий отвечает, она открывается. Цокот каблучков секретаря запускает во мне нервную дрожь.
— Андрей Владимирович, ваш аспирин, — с придыханием произносит главная офисная сплетница.
Да чтоб у тебя набойки отвалились!
Мне видны мыски её туфель, и я на грани обморока.
Чтобы не выдать себя, двумя руками зажимаю рот и даже зажмуриваюсь, в красках представляя, что сейчас произойдёт.
— Спасибо, — усталый глубокий голос с бархатными нотками, кажется, доводит секретаршу до предоргазменного состояния, она с порнографическими интонациями продолжает предлагать:
— Может, вы хотите что-нибудь ещё? Сделать вам массаж воротниковой зоны?
Это теперь так называется?
Только глухой не услышит в этом, что низы хотят, только вот верхи, похоже, не могут.
— Если Градов мне ничего не передавал, я бы хотел посидеть в тишине. Это реально организовать? — довольно жёстко Зарецкий ставит на место подчинённую. — Сделайте так, чтобы меня не беспокоили.
— Принести документы на подпись? — не унимается эта нимфа.
— Вечером. Мне есть чем заняться. А вам?
Я бы сквозь землю провалилась, если бы меня так отбривали. Ну так то — я.
Я вот дрожу между ног генерального, трепеща, когда щёки слегка касается тонкая льняная ткань его брюк. А повелительницу приёмной не пронимает.
— Ради вас я готова отложить всё. Это входит в мои должностные обязанности…
— Идите, Екатерина, — уже едва сдерживая раздражение, отпускает секретаршу Зарецкий.
Стоит двери за ней закрыться, как я осознаю, что вот теперь мне точно деваться некуда. И с минуты на минуту произойдёт самое страшное.
Впору начинать молиться, но я не умею.
Я всё ещё не открываю глаза и слышу, как кресло отъезжает от стола, как Андрей, мать его, Владимирович встаёт.
Надежда на то, что он захочет сначала пройти в уборную, брезжит так ярко и заманчиво…
Я всё-таки распахиваю ресницы и… встречаю промораживающий взгляд босса, заглянувшего-таки под стол.
Вижу, как расширяются его зрачки, заволакивая льдисто-серую радужку.
Голос, полный металла и злости, ударяет по нервам:
— И что это значит?
Речь, как обычно, в присутствии Зарецкого мне отказывает. Я только таращусь на него снизу вверх.
— Я могу вам помочь, — сипло выдавливаю я.
Ой, бля…
— Серьёзно? — поднимает чёткую бровь разъярённый босс.
— Андрей Воландемортович… — блею я.
— Что? — тон из ледяного превращается в криогенный.
— Простите, Владимирович…Я помочь могу вам, правда-правда, — преданно смотрю ему в серые глаза, в которых видно, что мысленно меня уже растянули на дыбе.
— И вы тоже массаж воротниковой зоны предлагаете?
— Ну почему воротниковой… Ой…
— Действительно. Судя по стартовой позиции — скорее, паховой.
— Да как вы можете такое обо мне думать? — наконец у меня прорезался нормальный голос.
— А что я должен был думать, когда вы десять минут ласково сопели мне в ширинку?
Ах ты негодяй!
Ты знал, что я там сижу!
Глава 4
На чистую воду
— Молчите? — Зарецкий не очень бережно выволакивает меня на свет божий. — Что вы там делали?
— Думала…
— О как!
— А вы почему промолчали? — неожиданно мой вопрос звучит, как наезд.
Непроницаемое выражение лица Андрея Воланд… тьфу, Владимировича на секунду сменяется другим.
— Мне стало интересно, как вы будете выкручиваться. Так, что вы взяли?
Я недоумённо хлопаю на него ресницами.
В смысле? Что здесь можно взять?
А Зарецкий, не дождавшись ответа, начинает меня подробно ощупывать.
— Что вы делаете? — растерянно спрашиваю я, когда от прохлопывающих движений по моей спине босс переходит к поглаживающим по заднице.
— Выворачивайте карманы, — строго требует он, и я бы с удовольствием…
— Но у меня нет карманов! — несчастно признаю́сь я.
Широкие ладони начинают обследовать меня спереди.
— Что вы мнёте? — горячие руки неумолимо исследуют каждый миллиметр. — Перестаньте!
— Если не зашуршит — перестану, — нагло отвечают мне.
Мои девственные груди шокированы и оскорблены.
Первый же серьёзный контакт и такой… э… незаинтересованный.
Нет, меня и раньше пытались тискать, но именно грудь я всегда защищала. Было неприятно, честно говоря, а сейчас я в ступоре позволила недопустимое!
Но на этом шок-контент не заканчивается.
Пока я туплю, Зарецкий опускается передо мной на корточки и инспектирует мои ноги! Ладони скользят от щиколотки вверх до колена и выше, заныривая под узкую офисную