Включив фонарик, я шагнул вслед за ним. Потолок низкий — ровно на высоту проёма, но в ширину довольно вместимый. Пойди мне кто-нибудь сейчас навстречу, даже тискаться бы не пришлось. Стены на вид смешанные: естественная трещина в горе, впоследствии расширенная вручную. По бокам появилась наскальная живопись, смешанная с резьбой по камню. Крылья, перья, черепа с костями, некая композиция в духе: орёл ест печень Прометея — в общем, стандартная роспись племён, которые не рады чужакам. На гладком полу нашлись потёртости и царапины, было видно, что не только тащили что-то тяжёлое, но и катили на маленьких колёсах.
Я прошёл с десяток метров вглубь скалы и оказался на совершенно неравнозначном перекрёстке: нормальный проход уходил дальше, а по бокам появилось ещё два отверстия. Справа — нора, в которую только на четвереньках, а слева — метра под три (я заглянул и посветил, но только распугал семейство пауков), но узко настолько, что только бочком.
Ветер гудел в норе, но новый поток, залетевший из пропасти, подталкивал меня в щель к паукам. Я поднял воротник куртки, чтобы за шиворот ничего не упало, и протиснулся в узкий проход. Он практически сразу повернул и пошёл почти параллельно основному, но позже начал сильнее забирать влево. Расширился, превратившись в пещеру с новой порцией наскального творчества.
И не только. Я нашёл старый очаг, небольшой запас дров и крошки от сухих листьев, а потом и обнаружил несколько запечатанных глиняных кувшинов. Там оказалась вода, настоянная на травах. На вкус освежающая, с кислинкой.
Я немного прошёл дальше, просто проверить, что ждёт впереди, но новых проходов или ответвлений не появилось. Вернулся, запалил костёр, радуясь местным воздушным потокам, перекусил и завалился спать. Кто знает, когда в следующий раз самой большой опасностью вокруг будут только пауки из разряда мелких. Как местные, не превышающие мой кулак. Съесть такие меня не успеют, в ухо не заползут, а со всем остальным я справлюсь, как проснусь.
Проснулся через пять часов. Пауков рядом не заметил, хотя между рюкзаком и винтовкой уже появились нитки паутины. Вот честно, никогда не понимал пауков в помещениях, куда дотянулся, там и леплю, не задумываясь, попадётся ли кто-нибудь в ловушку. Очистил снаряжение, заодно размялся. Проверил биомонитор, оценил остатки дров и по новой развёл огонь. По расписанию у меня утренний отвар золотарника, а пещера с пауками где-то между чокнутыми перекрёстками не повод прерывать традиции.
Заварил чайок (тьфу, привязалось) и с видом дотошного посетителя музея, пошёл вдоль стен, разглядывая живопись. Искал намёки на то, что может ждать впереди. Сразу на нескольких «картинах» были изображены обрывы и пропасти, и у каждой были изображены человечки-крестики. Не в смысле могилки, а фигурки с расставленными в стороны руками. Я сначала просто посмотрел. Потом голову наклонил. Так — на канатоходцев похожи, а так, будто парят. На самом деле ничего не понятно, кроме того, что они в движении. К каждому каменному полотну можно было прибить табличку с надписью: Иди дорогой ветра.
Никаких намёков на ловушки или скрытые механизмы, рядом с которым могла замереть фигурка. Никакого постояли, подумали, подождали, пока лифт приедет, или вертушка за тобой прилетит. И никакой снаряги: верёвки, карабины, крюки — подобное на дорогу ветра местные с собой не брали.
Собрался и покинул пещеру, прихватив с собой запасной кувшин с освежающим лимонадом. В роли выхода снова была узкая щель, которая постепенно (примерно по сантиметру на каждые сто метров) начала расширяться. На третий час блуждания внутри скалы я уже смог идти спокойно, изредка цепляя камень плечом или прикладом. Потолок здесь был низким, если подпрыгнуть, то можно было дотянуться. Иногда на нём встречались неровные крестики разных форм и размеров. Опять же не могилки, а попытки изобразить птичку. Что-то типа: здесь был я, звать меня Худая Высокая Птица. Имя я выдумал на ходу, но с другой стороны низкий и толстый здесь бы не прошёл, и до потолка не дотянулся.
Я нашёл ещё несколько пещер, практически близнецов первой. И несколько развилок, на которых приходилось ловить ветер. И в итоге ещё через три часа я увидел яркий свет в конце тоннеля. Всё прям так, как и рисуют — свет льётся, глаза слепит. Правда, никто не встречал. И чуйка уже расслабленно молчала.
Остановившись на линии перехода яркости, привык к дневного свету и только тогда высунулся наружу. Заметил несколько кривых деревьев, которым явно не хватало земли для корневой системы. Выскочил из тоннеля, сразу же прикрывшись деревом, и осмотрелся. Поляна, размером с два, максимум три футбольных поля. С трёх сторон её окружали каменные стены, верхушки которых терялись где-то высоко в облаках. С четвёртой стороны в принципе тоже была скала, но уже соседняя. А между ними — пропасть. С моего места было плохо видно, но метров сто дорожного покрытия там точно отсутствовало.
Надышавшись свежего, хоть и разреженного воздуха, зигзагами пересёк площадку. Нашёл следы сразу нескольких старых стоянок, одно здоровенное (размером с купель на четырёх человек) гнездо, сплетённое из давно засохших веток. В принципе, в таком гнёздышке могли фороракосы вылупляться и жить с родителями до приличного возраста — места бы хватило. Я забрался на скрипучий бортик, но ни натасканного добра, ни даже скорлупок (желательно из драгметаллов) не обнаружил. Либо Птичьи давно забрали, либо время взяло своё. Внутри только уже сорняки какие-то пробились и довольно пышно цвели, дурманя приторным и въедливым запахом.
Сканер их не распознал, так что возиться я не стал. Но зато совсем рядом обнаружил растение, из рецепта Бабы-Нины. Набрал семян и отправился к пропасти.
Чем ближе я подходил, тем дальний «берег» казался дальше. Либо мозг не хотел это принимать, либо очередная аномалия с теперь уже оптическими иллюзиями. Я увидел тёмную нить, натянутую, как струна, над полукилометровой пропастью, упирающейся в темный проем в отвесной скале.
При ближайшем рассмотрении всё оказалось не таким страшным. И пропасть мельче (всего метров сто пятьдесят), и нить — шире. Не совсем струна, и даже не канат, скорее, это была верёвочная лестница с ячейками пятнадцать на пятнадцать сантиметров. Сама плетёнка на вид толстая, натянута хорошо. Я выглянул за край обрыва, пытаясь рассмотреть, как и за что крепится подвесной мост. Пусть, мост — это прямо царское название, скорее верёвочная переправа. Или даже переправка. Начало переправки пряталось внутри скалы, примерно на полтора метра ниже.
Ну фиг знает,