– Я совершенно уверен, что она не замужем, сэр. Думаю, она все еще живет с родителями. Ее отец – лорд Шеффилд. У них большой дом неподалеку от Портленд-плейс, фамильное поместье в Чешире и еще одно в Уэльсе.
– Ей лет двадцать пять, а премьер-министру – за шестьдесят. Боже правый, она ему в дочки годится! – Келл откинулся на спинку кресла и шумно запыхтел трубкой, на мгновение его лицо скрылось в облаке дыма. – Он точно рехнулся. Помимо всех прочих соображений, он подставляется для шантажа. Разумеется, вам должно быть известно, что слухи о нем ходят уже много лет – он много пьет и любит компанию молодых женщин.
– Этого я не знал, сэр.
– Ах да. Такие вещи никогда не попадают в прессу, но и не проходят незамеченными. Ему удается удерживаться у власти лишь благодаря ирландцам и социалистам. Он дьявольски ловок в политических играх. Месяц назад всем казалось, что с ним и его правительством покончено. Спасла его только война.
Келл глотнул виски, Димер последовал его примеру. Пока разговор затих, он окинул взглядом зал. Джентльмены в креслах читали вечерние газеты. Двое офицеров в мундирах разговаривали у барной стойки.
– Сегодня днем мне позвонил Тиррелл, – сказал Келл. – Министерство иностранных дел завершило свое расследование. Ни один из пяти министров не признал вину, и по линии министерства на этом все. Дело закрыто. Дальше хода нет. Но, честно говоря, Димер, я не намерен это так оставлять. Много ли толку от нашей службы, если она не будет расследовать случай, который может нанести сильнейший вред безопасности страны? По крайней мере, мы должны выяснить как можно больше насчет мисс Стэнли. Судя по тому, что мы знаем о ней, может оказаться, что она симпатизирует немцам. Но нужно действовать очень скрытно. Что вы скажете, если я пошлю вас на несколько дней в Холихед? Посмотрим, сможем ли мы там что-нибудь разведать.
– Думаю, стоит попытаться, сэр. Я еще могу успеть на вечерний поезд. К утру буду на месте.
– Мне нравится, как вы рветесь в бой! – похвалил его Келл и взглянул на часы. – Нет, уже поздно. Отправитесь утром. И лучше не заходите на службу. Я скажу капитану Холт-Уилсону, что дал вам поручение. А это вам на расходы. – Он достал из кошелька три пятифунтовые банкноты, но, когда Димер потянулся за ними, быстро одернул руку. – Но учтите, я потребую чеки.
– Конечно, сэр.
Димеру не нравилось такое обращение. Так взрослые обычно подшучивают над детьми.
Он аккуратно сложил банкноты и поместил их в блокнот.
Придя вечером домой, он обнаружил в ящике письмо от брата. Оно было написано на маленьком официальном бланке. Без даты и обратного адреса.
Привет, старик, просто хочу сообщить, что прибыл во Францию. Не могу сказать, куда именно, но догадываюсь, что ты сам все быстро разузнаешь. Настрой у нас с ребятами бодрый, так что не волнуйся, скоро увидимся. Береги себя. Вечно твой, Фред. P. S. Вот это поможет тебе сохранить в памяти мою противную морду.
В конверт была вложена павильонная фотография цвета сепии с Фредом в военном мундире. Он стоял, положив руку на простой деревянный стул, на фоне нарисованной стены с увитыми плющом дорическими колоннами.
Димер внимательно рассмотрел ее. Перед камерой Фред выглядел скованным и неловким, совсем непохожим на себя. Димер поставил фотографию на каминную полку и вышел в сад. Лето подходило к концу. Солнце уже опустилось за ломаную линию соседних крыш, небо горело алым и пурпурным, как будто город был охвачен огнем. Димер полил цветы и попытался представить, как Фред устраивается на ночлег где-то во Франции. В палатке, или на постое в каком-нибудь деревенском доме, или прямо в поле. Все это казалось нереальным – его брат собрался воевать с немцами.
Налив кошке молока в блюдце, Димер отправился в паб через дорогу. Посетителей уже выгоняли на улицу, и он вспомнил, что теперь по Закону о защите королевства все пабы закрывались в половине десятого. Ничего не оставалось, кроме как ложиться спать. Но он беспокоился за Фреда, за свое задание в Холихеде, а в голове все крутились воспоминания о премьер-министре и Венеции Стэнли, стоявших вдвоем в саду дома десять, и лишь спустя несколько часов ему удалось уснуть.
Глава 14
Пенрос-Хаус,
Холихед
Пятница, 21 августа 1914 года
Мой милый, твое письмо только что пришло. Разве это не ужасно, что мы не можем быть вместе в мой день рождения? Твое появление было бы лучшим подарком для меня. Твои прекрасные слова о мечте раздвинуть неумолимые барьеры времени и пространства и свести на нет расстояния бесценны для меня. Помнишь 44-й сонет Шекспира?
Когда бы мыслью стала эта плоть, —
О, как легко, наперекор судьбе,
Я мог бы расстоянье побороть
И в тот же миг перенестись к тебе.
Будь я в любой из отдаленных стран,
Я миновал бы тридевять земель.
Пересекают мысли океан
С той быстротой, с какой наметят цель.
Пускай моя душа – огонь и дух,
Но за мечтой, родившейся в мозгу,
Я, созданный из элементов двух —
Земли с водой, – угнаться не могу.
Земля – к земле навеки я прирос,
Вода – я лью потоки горьких слез![24]
Эти строки, милый, выражают мои чувства куда лучше, чем я могла бы сама.
Единственный в пятницу утренний прямой поезд на Холихед отходил с вокзала Юстон в восемь тридцать, и, судя по толпе, собравшейся у выхода на перрон, половина Лондона стремилась попасть именно на него. Как только убрали барьер, Димер вместе со всеми бросился на штурм и мчался по вагонам до тех пор, пока не нашел пустое купе третьего класса. Он поставил саквояж на багажную полку и сел у окна за мгновение до того, как в купе ввалились три поколения шумного ирландского семейства и заняли все оставшиеся места, усадив детей на колени взрослым. По их разговорам Димер понял, что они собираются пересесть на паром в Дублин и, стало быть, останутся с ним на всю шестичасовую поездку.
Поезд тронулся вовремя,