– Отличная работа, Димер! – Холт-Уилсон похлопал Пола по плечу. – Вот как надо ловить германских шпионов.
Сердце Димера бешено колотилось. Он слышал, как где-то залаяла собака, а затем раздался полицейский свисток в переулке. Димер обменялся с Холт-Уилсоном озадаченными взглядами и шагнул через открытую дверь в комнату. Судя по виду, это была спальня самого Эрнста: сброшенное с кровати одеяло, куча одежды на стуле, в том числе и белая парикмахерская куртка. Димер прошел через лестничную площадку в другую спальню, пустую, хотя на кровати только что кто-то спал, он это чувствовал: простыня была еще теплой, а на тумбочке мерцала свеча, трепеща от сквозняка из распахнутого настежь заднего окна.
Часть третья. Расследование
5 августа – 6 сентября 1914 года
Глава 12
Наблюдая за Димером в следующие две недели, никто бы не догадался о его профессии. Каждое утро он выходил из дома в семь утра в котелке и дешевом темном костюме и частенько не возвращался до полуночи. Димер доходил пешком до станции подземки «Энджел», покупал в киоске у входа свежий номер «Таймс» и, пока поезд тряс и подбрасывал его, читал новости о войне, избегая встречаться взглядами с другими пассажирами. Пересев на другую линию на станции «Юстон», он выходил на «Чаринг-Кросс» и смешивался с толпой других клерков, спешивших наверх. Через десять минут он уже поднимался на третий этаж Уотергейт-Хауса и открывал дверь в дежурную комнату МО-5, по которой проходила граница между обычной жизнью и его тайным миром.
Несмотря на все старания, он все еще чувствовал себя посторонним в этой чужой стране. Бут, Броди и Фетерстон были людьми не его круга, как и он для них: эти военные, переведенные из полков отдаленных графств, если не говорили о работе, то громко обсуждали охоту, лыжные гонки, поло и теннис, а также с большим удовольствием придумывали прозвища для каждого сослуживца: майора Дрейка из Стаффордшира, начальника отдела контршпионажа, они прозвали Душкой, Холта-Уилсона, сына священника, – Святошей Вилли, а Димера – Дрёмой. Девушки с правильной речью из архива вели себя с ним вежливо, но единственным их достоинством, позволившим получить эту работу, было знакомство родителей с начальником службы майором Келлом, и рядом с ними Димер чувствовал себя немного неловко. Матерые волки из Скотленд-Ярда тоже держались обособленно.
Да и что это была за работа? В первые дни после объявления войны МО-5 арестовала двадцать два подозреваемых в шпионаже на Германию. Но Димера посчитали слишком молодым для участия в допросах. Взамен ему поручили проверять десятки сообщений от рядовых граждан, которые пересылал им Скотленд-Ярд: о немцах-официантах из Мейдстона, замышляющих диверсию на железной дороге в Кенте; о рыбаках, подающих с побережья Канала сигналы германским подводным лодкам. Один армейский офицер заявил, что лорд-канцлер Холдейн якобы прячет радиопередатчик за шкафом в своей спальне. Первый морской лорд[22] принц Луи Баттенбергский родился в Австрии, и одного этого уже оказалось достаточно для подозрений. А служанка премьер-министра, немка фрау Анна Майер, как говорят, до сих пор жила в его доме на Даунинг-стрит и крала документы. И все это были не фантазии каких-то чудаков, а письма от благонадежных и здравомыслящих представителей среднего класса, ожидавших, что к их сообщениям отнесутся со всей серьезностью. Бегая от одного информатора к другому и заполняя свой блокнот новыми небылицами, Димер не стал относиться к согражданам с большей любовью. Казалось, за одну ночь всю страну охватила паранойя, получившая название «шпиономания».
В паузах между распутыванием этих никуда не ведущих нитей он проводил свободное время в архиве, прорабатывая картотеку настоящих шпионов, знакомясь с германской шпионской сетью, стараясь найти какую-нибудь зацепку, которая помогла бы опознать человека, сбежавшего из спальни над парикмахерской Эрнста. Может, это был гауптман Курт фон Веллер, бывший прусский офицер, арестованный несколькими днями позже? Или Гарольд Даттон, армейский служащий, скопировавший информацию об оборонительных сооружениях Портсмута? Или даже Мария Крёнер, вдова германского агента Вильгельма Крёнера? А возможно, это кто-то другой, настолько хитрый, что не попал в архивную картотеку. Кем бы он или она ни были, у этого человека хватило проворства проскользнуть мимо сержанта Ригана в темный переулок, перебраться через железнодорожную насыпь и скрыться в ночи.
Покончив со списком шпионов, Димер перешел к растущему каталогу тысяч подданных Германии и Австрии, чьи карточки были помечены двумя заглавными буквами, обозначающими степень благонадежности: от ДД (действительно дружелюбный) к ВД (возможно дружелюбный), ВВ (возможно враждебный) и, наконец, ДВ (действительно враждебный). Действительно враждебный! Димера коробило от этих школярских выражений.
Именно в этом отделении архива он и сидел в понедельник, 17 августа, на тринадцатый день с момента объявления войны, когда к нему подошел Холт-Уилсон, из-за летней простуды его большой, похожий на клюв нос покраснел, и с него капало.
– О, доброе утро, Димер! Так и думал, что найду вас здесь. Шеф хочет вам кое-что поручить. – Сказав это, он высморкался в огромный платок.
В душе Димера забрезжила надежда.
– Доброе утро, сэр. И что же это?
– Интересная вещица, которую нам прислал рядовой гражданин. Шеф сам вам все объяснит.
Проглотив разочарование, Димер двинулся следом за Святошей Вилли через дежурную комнату к Келлу. Еще в самом начале он выслушал от шефа пару сдержанных напутственных слов, но порог его кабинета переступил впервые. В углу стояла армейская раскладушка с аккуратно сложенным одеялом – Келл часто работал по ночам. Застекленная дверь вела на балкон с видом на Темзу. Сорокалетний майор сидел за столом. В твидовом костюме, с круглыми очками и зачесанными назад волосами, открывающими широкий лоб, он больше походил на молодого директора школы, чем на солдата. Между собой коллеги называли его Келли, но только когда он не мог услышать. У него была репутация умного человека (рассказывали, что он говорит на шести языках) и сторонника строгой дисциплины.
– Садитесь. Привыкли к новой службе?
– Думаю, да, сэр. Спасибо.
– Итак, у меня есть для вас работа. Почти головоломка. Вот, взгляните.
Он поднял крышку маленькой картонной коробки и пододвинул ее по столу к Димеру. Внутри лежали грязные и выцветшие листки тонкой копировальной бумаги с напечатанным на них текстом. Они были разделены на три стопки, каждую из них перевязали бумажной лентой с пометкой «СДП», «М» и «Г».
Димер поднял глаза на Келла.
– Это секретные телеграммы, полученные Министерством иностранных дел перед самым объявлением войны и недавно обнаруженные в трех разных местах: в Сент-Джеймсском парке, возле реки в