Если это возможно, любимая моя, откажись от этого инфернального плавания по реке и приезжай к Оттолайн. Ты никак не можешь прийти? Было бы славно. А если не получится, буду ждать встречи с тобой позже. Постарайся. Навеки твой.
Она нахмурилась. Инфернальное плавание по реке… Она и сама сомневалась, даже после того как приняла приглашение, хотя и по другим причинам. Опыт подсказывал ей, что попасть на вечеринку на пароходе довольно просто, а вот покинуть ее гораздо сложнее, а она мало что в жизни ненавидела больше, чем ощущение дичи, попавшей в ловушку.
Должно быть, Морис заметил перемену в ее настроении.
– Какие-то неприятности с твоим ухажером?
– У меня нет ухажеров, Морис, и тебе это прекрасно известно.
– Ох, я бы не стал так уверенно утверждать…
Она не потрудилась смягчить ни тон ответа, ни колючий взгляд. Боже милосердный, неужели она настолько застоялась в гавани, что даже Морис задумался о билете на пароход?!
– Полагаю, уже поздно бросить эту затею с катанием по реке, а взамен отправиться к Оттолайн? – спросила она.
– Что за причудливая идея? Мы же не приглашены к Оттолайн. Кроме того, на реке будет весело. Там соберутся все.
Под всеми он понимал Котерию, как они сами себя называли, или «порочную Котерию», как их предпочитала именовать пресса, – компанию из двух десятков друзей, причем количество это менялось в соответствии с загадочным коллективным суждением, определяющим, кто из них «забавный», а кто, наоборот, «зануда». Они собирались вместе то в отеле «Кафе Роял», то в мюзик-холле, то на боксерском поединке в Ист-Энде, но чаще всего в «Пещере Золотого тельца», полуподвальном ночном клубе неподалеку от Риджент-стрит.
– Да, думаю, соберутся все, – неуверенно согласилась она, засунула письмо в сумочку и защелкнула ее.
Она не была душой компании. Не напивалась, как сэр Денис Энсон, молодой баронет, способный осушить две бутылки шампанского еще до наступления вечера, не принимала наркотики, как леди Диана Мэннерс («самая красивая женщина Англии»), любившая нюхать хлороформ. Не была она и интеллектуалом, как Реймонд Асквит, чей отец, премьер-министр, как раз и написал то письмо, что лежало в ее сумочке, или независимой и богатой, как Нэнси Кунар, наследница крупного судовладельца, которой едва исполнилось семнадцать. Она проводила время с ними, чтобы скрасить скуку, позлить мать, а еще потому, что никакие их проделки не вызывали у нее шока. И еще одна их общая черта привлекала ее: не закоренелый цинизм, хотя Реймонд, самый старший и острый на язык среди них, циником определенно был, а скорее своеобразное ощущение оторванности от жизни. Порой ей казалось, что на самом деле ничто не имеет значения: ни они, ни мир, ни она сама. И остальные тоже чувствовали что-то похожее.
Погрузившись в привычное молчаливое безразличие ко всему, что может принести эта ночь, она промчалась с Моррисом в роскошном коконе «роллс-ройса» под названием «Серебряный призрак» сначала в русское посольство на Белгрейв-сквер на обед, который устроил Константин Бенкендорф, по прозвищу Казак, сын русского посла, организовавший эту поездку по реке вместе с Эдвардом Хорнером, шурином Реймонда. Затем в том же «роллс-ройсе» они направились к реке, куда после обеда в разных местах уже съезжались на своих машинах и такси остальные гости, вся компания из шестнадцати человек: Клод Расселл и Дафф Купер, дипломаты из Министерства иностранных дел, вцепившиеся в пару бутылок «Боланже», прихваченных со стола матери Даффа, а также его сестра Сибил Харт-Дэвис и Айрис Три, модель и актриса, разодетая сверх всякой меры, Джаспер Ридли, адвокат, женатый на сестре Казака, конечно же, Реймонд со своей женой Кэтрин и ее брат Эдвард Хорнер, еще один молодой юрист.
Они целовались, обнимались и болтали о том, как весело провели время. Молодые женщины, похожие в ярких разноцветных платьях на райских птиц, и мужчины в цилиндрах и одинаковых черных фраках с белыми галстуками спускались по каменной лестнице, ведущей с набережной к Вестминстерскому причалу, а любопытная толпа наблюдала за ними, перегнувшись через парапет. И Венеция шла за ними, подобрав обеими руками шелковую юбку, чтобы та не волочилась по земле.
Пароход оказался внушительнее на вид, чем она ожидала, – большое викторианское прогулочное судно под названием «Кинг», способное вместить пятьдесят пассажиров. Высокая труба между носовой и кормовой палубой была увешана китайскими фонариками. Отражения шаров лимонного, лаймового и розового цвета распадались и снова возникали на гладкой маслянистой поверхности воды. Ночь была жаркая и тихая, с половинкой луны на ясном небе. Сквозь иллюминаторы главного салона виднелся уже сервированный шведский стол, бутылки шампанского в ведерках со льдом и мерцающие в канделябрах свечи. Как только круглые желтые часы Биг-Бена, светящиеся, словно вторая луна, пробили одиннадцать, на носу парохода квинтет музыкантов, нанятых из оркестра Томаса Бичема в Ковент-Гардене, заиграл «By the Beautiful Sea», хит этого лета.
Денис первым взбежал по трапу, схватился за столб с подвешенными фонариками и взобрался на фальшборт. Он присел на мгновение, затем выпрямился во весь рост, балансируя с широко разведенными руками на узком ограждении между палубой и рекой. Зрители на набережной зааплодировали. Денис беспечно развернулся и направился в сторону кормы, словно канатоходец, с осторожностью переставляя ноги с носка на пятку, одну строго перед другой. Дойдя до конца фальшборта, он повернулся лицом к причалу. И стоял так с четверть минуты, выделяясь темным силуэтом на фоне реки и огней дальнего берега, покачиваясь и рискуя сорваться.
– Ох, Винни, посмотри на Дениса, – сказала Диана. – Неужели он настолько пьян?
– Он очень пьян, – ответила Венеция. – Иначе не стал бы этого делать.
Внезапно Денис вскинул руки, упал спиной вперед и пропал из виду. Все, кроме Венеции, одобрительно рассмеялись. «Какой же он бестолковый молодой зануда!» – подумала она и в то же мгновение решилась.
– Морис, мне ужасно жаль, но я что-то неважно себя чувствую. Ты простишь меня, если я потихоньку сбегу отсюда?
– О нет, не может быть! Это так необходимо? Какая досада… – Он огляделся.
Остальные собрались у трапа. Она видела, что Морису хотелось уплыть со всеми, но он был джентльменом и не мог бросить ее.
– Я только скажу им, а потом отвезу тебя домой.
– Нет, оставайся. Не хочу портить тебе вечер. Можно я попрошу твоего шофера отвезти меня?
– Да, конечно… если ты твердо решила.
– Передай мои извинения Конни и Эдварду. Завтра я тебе позвоню.
Она поняла, что и сама немного пьяна. Осторожно поднимаясь по лестнице, она ни разу не оглянулась, даже когда Реймонд окликнул ее