— Бумеранга не бывает.
— Это еще почему?
— Бумеранг возвращается к охотнику лишь в том случае, когда не попадает в цель. И если кто-то причинил тебе зло, то значит удачно метнул свой чертов бумеранг.
Дархан ухмыльнулся.
«Четыреста пятьдесят два», «Четыреста пятьдесят два», «Четыреста пятьдесят два»…
Алмаз, сидевший у радио, дернулся от резкого голоса. Дархан, подскочив к нему, задал первый, такой важный вопрос:
— Эй вы там⁈ Идиоты⁈ Почему не захватили Артықа, когда мы нашли гнездо⁈ Почему, черт возьми, проклятая Артық не утащила Закира⁈
— Шестьсот восемьдесят четыре.
Алмаз зашелестел страницами. Прочитал:
— «А вот и мертвый Хафиз. Его укусила змея. Еще вчера пахал поле. Сегодня его тело не стоит и пары фалсов».
— Что за чушь? Вам мертвое тело нужно?
— Сорок шесть.
Алмаз быстро произнес.
— Сорок шесть — это нет. Девятьсот двадцать три — да.
— Да помню я.
Приблизив губы к приемнику, гаркнул.
— Дархан был жив. Вы вселились в него. Почему ничего не получилось.
— Шестьсот восемьдесят четыре.
— Да понял я все с вашим дохлым Хафизом. Алеке, что такое фалс?
— Монетка такая. Динары были. Дирхамы. Самые мелкие по-моему — фалсы.
— То есть мертвое тело — дешевка, так?
— Девятьсот двадцать три.
— Артықу не нужно мертвое тело. Верно?
— Девятьсот двадцать три.
Алмаз, отодвинув брата, спросил:
— Закир умер быстрее, чем Артық успела до него дотянуться и утащить в стены.
— Девятьсот двадцать три. Сто девяносто два.
Алмаз начал листать страницы назад.
— «Эй, караульный, враг крадется во тьме! Труби в свой карнай! Буди ночную стражу!»
Алмаз посмотрел на радио.
— Какая еще стража? Вы о чем?
Запахло рвотой, нечистотами, больницей. Когда Алмаз обернулся, Артық уже тащила Дархана в стену. Израсходовав целый баллон, ему все же удалось отогнать жуткую кишащую массу.
* * *
От хлорки их обильно рвало. Окунали лица в полные ведра воды, моргали, стараясь хоть немного облегчить дикую резь в глазах. Еще долго не осмеливались открывать плотно подоткнутую тряпьем дверь. Братья не знали, ушла ли Артық, но Роя слышно не было. Лишь монотонное шипение радио, оставшееся в залитой хлоркой комнате.
В ту ночь Артық приходила еще несколько раз. Схватив баллоны, радио, оружие и респираторы братья старались скрыться в других квартирах. Бесполезно. Артық безошибочно выслеживала их. Хлорка была на исходе. Перед рассветом Алмаз предложил брату поспать. Тот отказался. Посмотрел на Алмаза. Сказал.
— Ты знаешь ответ.
Алмаз, не отводя глаз, покачал головой:
— Знаешь! — Дархан передал баллон с остатками хлорки брату.
— Видишь, как зачастила. Надо дождаться, обязательно дождаться Роя. Пусть вселится в меня. Занесу с собой Рой. И с ней будет покончено.
Алмаз, отвернувшись, заплакал.
— Нет. Я пойду.
— Я! И это не обсуждается.
Алмаз бросился на брата.
— Почему! Почему, черт побери, не обсуждается? Почему вы всю жизнь принимаете за меня решения⁈
Дархан хотел отпихнуть брата. Но вместо этого прижал к себе крепко, погладил по голове.
— Брат. Послушай. Послушай меня. Больше всего на свете я хочу увидеть лицо жены, поднять на руки сына, поцеловать дочь. Я ни о чем не жалею. Я для них умру любимым. У тебя же есть шанс все сделать по-другому. Вернуться к Гуле, увидеть повзрослевшего сына. Ты проведаешь отца, вместе съездите на могилу матери.
— Нет! Это тебя там ждут. А мне… к кому мне возвращаться?
— Не говори так. Артық пришла за мной. Ты ей нахрен не нужен. Так получилось.
— Бред. Рой вселится в любого из нас.
Дархан от злобы заскрежетал зубами.
— Вот же упрямый ишак! Ты врач! Последний врач в этом чертовом городе. Тебе — спасать людей. Живи хотя бы для того, чтобы выбраться отсюда, когда все будет кончено. Это тебе понятно⁈
— Нет! Нет, Дареке!
— Да не превращай ты в театр. Думай логически. Кто-то должен уйти, чтобы спасти всех.
— Жребий! Тянем жребий.
Но жребий вытянуть они не успели. Снова пришла Артық.
* * *
Хлорки оставалось непростительно мало. И все же они дотянули до очередного сеанса связи. Рой согласился вселиться в одного из них все тем же восемьсот первым зулфаятом. Дархан вытащил две спички, у одной отломил головку.
— Та, что короче — к Рою, — зажав спички, поднес к брату. Тот, немедленно схватив левую, потащил ее наверх. И тут же радостно вскрикнул:
— Короткая. Мне идти.
Дархан, переломив целую спичку, сказал.
— Теперь моя короче, — и, повернувшись к радио, крикнул:
— Вселяйся в меня!
* * *
Алмаз бил брата по щекам, тряс его за грудь, ругался.
— Зачем, зачем ты это сделал⁈ Нечестно! Нечестно! Я же вытянул короткую.
Дархана трясло. Он кашлял кровью. Хрипел.
— Алеке. Хватит. Успокойся. Послушай. Да послушай же.
Дархан, сбросив руки брата, с трудом добрался до кровати. Лег.
— Когда Закир предложил троянского коня, мы едва дождались Роя. И тот сказал не очень хорошую вещь. Он может сколь угодно долго находиться внутри. Но он губит носителя, разрушает его.
— Не-е-ет, — Алмаз бросился к брату.
— Подожди, — Дархан тяжело дышал, — Закир был ранен. Тогда правду скрыть было легко. Ты провел блестящие операции. Возможно он бы и выжил. Но не повезло. Не дотянул самую малость. Да и я сил не подрассчитал. В голове все так и звенит. И жжет внутри. Ты это… помоги мне, как врач… не то, чтобы я боялся… просто если подохну раньше, все труды пойдут насмарку. Помоги братка, а?..
* * *
Артық все не приходила. Алмаз не знал, как облегчить страдания брата. Тот уже не говорил. Лишь тяжко вздыхал, а время шло. Когда дыхание прерывалось, Алмаз тревожно слушал грудь, держа наготове шприц с адреналином. Он больше не плакал. Нечем было плакать. Лишь когда запахло тошнотворной рвотой, он спешно обнял брата и сказал в самое ухо:
— Поклянись! Поклянись, что если есть хотя бы малейший выход, ты обязательно вернешься! Поклянись!
Алмазу казалось, что брат совсем не слышит. Но глаза вспыхнули, в них снова вернулась жизнь, Дархан едва заметно кивнул головой. Артық потащила брата в стену.
Три раза Алмаз поднимал баллон с хлоркой, целясь в кишащую массу. Три раза брат