Не дозвонившись, система отключила набор. Дархан думал звонить еще, но понял — бесполезно.
— Автодозвон.
На табло засветилось кружащее фиолетовое облако. Машина приятным, но все же искусственным голосом пролепетала.
— Простите, на какой номер установить автодозвон?
— Отец.
— Автодозвон по номеру «Отец» включен.
Мелодичный женский голос произнес «отец» с ударением на «о». Да уж. Экспансия новых авто на местный рынок требовала скорости. Не все прошло безупречно.
Дархан переключился на навигатор. Город должен быть совсем неподалеку. Дархан всматривался вперед. Ничего. Пустота. Слава Аллаху хоть туман пропал. Как там отец? Всего неделю назад врач убеждал, что есть надежда. И неплохая. Пусть дождется. Дархан привезет ему Алмаза, но долго болтать не позволит. Пусть объяснится, покается. Пусть даже выслушает наставления отца и проваливает. Куда? Дархана это мало заботило. Братец всегда был себе на уме. Не задумывался, когда покидал отчий дом. Сколько лет ни слуху, ни духу. А здесь — «Аке, забери меня. Плохо». Еще же номер разыскал. Новый. Когда надо — в попу без мыла залезет. А решать ему, Дархану.
Дархан вспомнил, как все началось. Отец позвонил среди ночи. У Дархана чуть сердце не остановилось. Думал — все. Но отец сказал всего два слова: «Приедь. Поговорим». За двадцать шесть минут Дархан прилетел на другой конец ночного города. Отец открыл сам, хотя ему категорически запрещали вставать. Показал смс, показал координаты. Дархан и в помине не слышал об этом городишке, все пытался узнать, что с Алмазом и где он. Отец лишь разводил руками, мол, ничего не знаю, приезжай и привези его сюда. Сколько они не бились, сколько не звонили Алмазу в ту ночь, трубку он так и не поднял. Впрочем, Дархана это не удивило. Все семейные события последних лет Алмаз прекрасно просрал. Где он и что с ним, не знал никто. Алмаз не считал нужным отчитываться. И вот теперь ему, Дархану, нужно было лететь за триста девяносто километров в Аллахом проклятый не то поселок, не то город, который и на карте-то, небось, нарисовать забыли. Отец сам позвонил Дамире. Сонная супруга так ничего и не поняла, но Дархана отпустила моментально. Отпустила, несмотря на то, что две недели Дархан обещал покатать ее и детей на лодке. Отпустила, потому что любила тестя, для которого сразу после свадьбы стала, как дочь. Отпустила, потому что знала — это может быть последней его просьбой. Тесть ни разу не попрекнул, не обидел. И заступался. Всегда. Хотя Дамира никогда и не выносила сор из избы. Она хорошо помнила день, когда крупно повздорила с мужем. Чего они тогда зацепились, уже и не вспомнить. Всего два месяца прошло, как скончался ее отец. Вот Дамира и разревелась. Словно почувствовав, тесть тогда заехал на чай. Был ласков, ни о чем не спрашивал. А уезжая, вывел Дархана в подъезд. Навсегда Дамира запомнила слова тестя, сказанные тихим, таким грозным голосом:
— Она сирота теперь. Отца нет защитить. Значит я ее отец. Еще раз обидишь — өлтіремін! — последнее слово прозвучало так грозно, что Дамира невольно вздрогнула.
Уже потом, много позже, Дамира все рассказала мужу. Дархан в ответ лишь ухмыльнулся, отшутившись, что может и вправду убьет. А сам крепко задумался — обижает сироту, за которую заступается отец. Что он за муж, который не может защитить жену. Умного Дархану в голову тогда ничего не пришло, а наутро он заказал Дамире цветы. Калы, которые та очень любила.
* * *
Дархан посмотрел на циферблат часов. Восемь шестого. Где же чертов город? По навигатору давно уже добрался до окраин. Солнце и не думало садиться за горизонт. Засветив ему в глаза ярким светом, оно на секунду ослепило Дархана, а когда тот пришел в себя, увидел длинную гранитную стелу с орлом на вершине. Выйти что ли, сфотографироваться? Дархан усмехнулся. У каждого в Казахстане есть фото с такой стелой. Чтобы заснять орла, фотографу приходится отойти так, что люди на фото выходят меньше тыквенных семечек. А если брать крупно, то орел не войдет в кадр. Город выскочил на Дархана, словно собака из подъезда. Начинался он сразу слепыми, безжизненными трехэтажками, покосившимися заборами с вечной сеткой рабица, какими-то пыльными киосками. Дархан хотел остановиться возле первого магазинчика. Сразу было видно, кофе тут не продают, но хотя бы минералки отпустить должны. Где же люди? И вообще — жилые это дома или нет. Вон там, за засыпанной жухлой листвой детской площадкой возвышается дом. Вроде и стекла имеются. До точки, отправленной братом, оставалось не больше пяти километров. Нечего время терять. Заберет Алмаза, перекусит, если найдет где и тут же домой. Поспать хотя бы тройку часов. Дархан понимал, что разговора не избежать, он заготовил много фраз, которые хотел выпалить братцу при встрече. Фразы не случайные. Фразы колкие и едкие. Это отцу вздумалось напоследок увидеть Алмаза. А ему, Дархану, плевать. Было время он стучался к брату в душу, хотел, чтобы как в детстве, без тайн и секретов, все вместе. Но у Алмаза свои виды. И Дархан ему, как старший брат, совсем не нужен. Давно уже братья стали чужими. Дархан не гордый. Не нужен, ну и черт с ним. А вот то, что Алмаз забил на родителей — этого Дархан ему не простит никогда. Кто он сейчас? Жалкий спившийся алкаш? Нарик? Обомжевший в край бичарашка, которому просто понадобились деньги? Плевать. Дархан привезет Алмаза отцу, там и оставит. А отец пусть сам решает, что с ним делать. Может вообще не говорить ничего? Ляпнуть небрежно, мол, папа приказал, мое дело доставить? И молчать всю дорогу. Заткнуть, если будет о чем-то спрашивать. Заткнуть грубо, жестоко. Ах, как жаль, что кипят-клокочут невысказанные, такие горячие слова. Не удержится Дархан. Выскажет все, как на духу. А еще (и это очень даже может случиться) вытащит хилого братца из тачки и наваляет подальше от отцовьих глаз. Вот потом пусть уж катится с окровавленной ватой в разбитых ноздрях. На заднем сиденье. Справа. Подальше от Дархана.
* * *
Дархан вкатил в утопающий в осенней листве двор. Начал покрапывать скучный колючий дождик. Ржавые качели, растянутые между бетонными столбами бельевые веревки. Ну и где его искать? Ни квартиры, ни адреса. Лишь точка. «Дворники» уныло стирали редкие капли. А что