— Почему? — всхлипнула она. — Почему всегда страдают невинные?
Воспоминания о Альфонсе проносились в голове болезненной каруселью. Его робкая улыбка при первой встрече в кафе. Восторг в глазах, когда он показывал ей тайные места столицы. Решимость в голосе, когда он говорил о желании делать добро. Детский испуг в последний момент — «ойкнул» — прежде чем смерть поглотила его.
Она согнулась пополам, обхватив себя руками. Боль была физической, острой, словно кто-то вырвал кусок из её груди. Дыхание сбивалось, в горле стоял ком, который невозможно было проглотить.
— Он любил меня, — прошептала она в пустоту. — По-настоящему любил. А я... я даже не успела сказать ему, что он мне дорог.
Всё её медицинское образование, вся магия, все годы спасения жизней — и она не смогла защитить одного человека. Одного мальчика, который просто хотел быть рядом с ней.
Внезапно рядом с ней опустилась на колени другая фигура. Гиперион, его чёрный плащ обожжён некромантической энергией, сабли ещё дымятся после убийства архимага. Но лицо полководца было мягким, понимающим.
Он ничего не сказал. Никаких утешительных слов, никаких попыток объяснить произошедшее или найти в нём смысл. Просто молча обнял её за плечи, притянув к себе.
Ольфария не сопротивлялась. Она прижалась к его груди, и слёзы потекли с новой силой. Гиперион был тёплым — неожиданно тёплым для некромантской химеры. Его объятия были крепкими, защищающими, словно он мог оградить её от всего зла в мире.
— Я не смогла его спасти, — всхлипнула она в ткань его плаща.
Гиперион лишь крепче сжал её в объятиях. Его рука гладила её волосы, размотавшиеся в бою. Движения были удивительно нежными для воина, привыкшего лишь к насилию и смерти.
Под её щекой билось сердце полководца. Медленное, ровное, гипнотическое. Ольфария не знала, что у некромантских химер есть сердца, но оно билось — уверенно, успокаивающе. Этот ритм, древний как сама жизнь, начал убаюкивать её разбитую душу.
Стук-стук. Стук-стук. Стук-стук.
Постепенно её рыдания стали тише. Не потому что боль ушла — она всё ещё разрывала грудь. Но присутствие Гипериона, его молчаливая поддержка давали ей возможность дышать, не захлёбываясь горем.
— Он был хорошим, — прошептала она.
Гиперион кивнул, его подбородок коснулся её головы.
— Слишком хорошим для этого мира, — тихо ответил он. — Таких людей всегда забирают первыми.
Его голос был хриплым от эмоций. Даже бессердечный полководец, некромантская тварь, созданная для войны, понимал ценность того, что было потеряно.
Ольфария закрыла глаза, слушая биение его сердца. На мгновение ей показалось, что время остановилось. Что нет больни ни боли, ни смерти, ни жестокого мира вокруг. Есть только этот покой, эта защищённость в объятиях того, кого она боялась и избегала.
— Спасибо, — прошептала она.
— За что?
— За то, что не пытаетесь меня утешить словами. За то, что просто... здесь.
Гиперион ничего не ответил, лишь крепче прижал её к себе. Его плащ укрывал её, словно тёмное крыло, защищая от взглядов, от суеты, от всего мира.
Вокруг постепенно утихали звуки сражения. Крид восстанавливал порядок, магия медленно возвращалась, придворные оправлялись от шока. Но здесь, в этом маленьком островке покоя, время стояло на месте.
Альфонс был мёртв. Этого не изменить. Но в объятиях Гипериона Ольфария нашла краткую передышку от боли. Момент, когда можно было просто быть слабой, уязвимой, человечной.
Стук сердца химеры продолжал звучать под её ухом, напоминая, что жизнь продолжается. Что даже после самых страшных потерь мир не останавливается. И что иногда утешение приходит от самого неожиданного источника.
Пока Ольфария рыдала в объятиях Гипериона, а вокруг