— Какая трогательная сцена, — захихикал Гнилоуст, готовя новый шар смерти. — Юный герой жертвует собой ради дамы сердца. Впрочем, это лишь отсрочило неизбежное.
Гиперион стоял в оцепенении, глядя на место, где секунду назад был Альфонс. В его алых глазах читался шок — он привык к смерти, но такое мгновенное уничтожение поразило даже его.
— Ты убил ребёнка, — произнёс он тихо, его голос дрожал от ярости.
— Я убил помеху, — равнодушно ответил Гнилоуст. — А теперь убью и остальных.
Крид медленно поднялся с пола. Его лицо стало маской абсолютного хладнокровия, но глаза... глаза горели такой яростью, что даже без магии воздух вокруг него задрожал.
— За полторы тысячи лет, — сказал он тихо, — я видел много смертей. Но убийство невинного юноши, который защищал женщину... это переходит все границы.
— О, как трогательно! — фыркнул архимаг. — Бессмертный воин читает мне лекции о морали!
Он метнул второй шар смерти, на этот раз целясь в самого Крида. Но маг был готов — он перекатился в сторону, и зелёная энергия пролетела мимо, попав в мраморную колонну. Камень мгновенно рассыпался в прах.
— Твои татуировки дают тебе силу, — сказал Крид, уклоняясь от третьего шара, — но они же станут твоей гибелью.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Гнилоуст.
— Некромантическая энергия пожирает не только врагов. Она медленно поедает и носителя. — Крид указал на руки архимага, где кожа начала шелушиться и сереть. — Сколько ещё шаров ты можешь создать, прежде чем сам превратишься в пепел?
Гнилоуст взглянул на свои руки и побледнел. Действительно, некромантические татуировки начинали разъедать его собственную плоть.
— Хватит и одного, — прорычал он, формируя самый большой шар смерти. — Чтобы убить вас всех!
Но тут к нему сзади подкрался Гиперион. Полководец двигался бесшумно, его лицо было искажено жаждой мести за убитого Альфонса.
— За мальчишку, — прошептал он и вонзил саблю между лопаток архимага.
Гнилоуст завыл от боли, шар смерти в его руке дрогнул и начал терять форму. Некромантическая энергия вырвалась наружу, но уже неконтролируемо.
— Нет! — закричал он. — Не сейчас!
Но было поздно. Энергия смерти начала пожирать его самого, и архимаг понял, что его собственное оружие обратилось против него.
Ольфария всё ещё стояла на коленях рядом с пеплом Альфонса, её сердце было разбито. Молодой герцог погиб из-за неё, отдав жизнь ради её спасения. И эта жертва останется в её памяти навсегда.
Ольфария стояла на коленях среди серого пепла, который ещё несколько минут назад был живым, дышащим человеком. Альфонсом. Молодым герцогом, который боялся громко говорить в присутствии дам, но без колебаний пожертвовал жизнью ради неё.
Слёзы капали на мраморный пол, смешиваясь с прахом. Она протянула дрожащую руку, пытаясь собрать остатки того, кто когда-то был полон надежд и мечтаний. Пепел просыпался сквозь пальцы, как песок, унося с собой все несказанные слова, все возможности, все «что если».
— Прости меня, — прошептала она, голос срывался от рыданий. — Прости, что не смогла тебя спасти. Прости, что ты умер из-за меня.
Вокруг бушевала битва — Гиперион добивал агонизирующего Гнилоуста, Крид осматривал зал в поисках других угроз, придворные в панике метались по залу. Но для Ольфарии весь мир сузился до этой маленькой кучки пепла.
Горе накатывало волнами, каждая сильнее предыдущей. Сначала шок — как быстро всё произошло. Потом вина — если бы она была быстрее, сильнее, умнее... Затем ярость на себя, на Гнилоуста, на весь этот жестокий мир, где хорошие люди умирают, защищая других.