— Павел Анатольевич, я бы хотел…
— Официальный отказ уже у тебя на почте.
Мужчина кивнул. Он свой гешефт с операции получил. Основной. Так что лицо Юрия Николаевича заметно расслабилось. Хотя ненависть к ублюдкам, что втравили внучку в столь скверную историю, никуда не делась. Да, они будут наказаны. И вся эта их «мышиная возня» будет стоить им очень дорого. Но… Хотя бы слегка можно было выдохнуть.
Как оказалось, рано!
— Ты же в «медведях» службу тянул? — как о чем-то незначительном спросил собеседник.
Юрий Николаевич тут же подобрался. Вопрос службы именно в этом подразделении считался очень… «интимным». Взгляд его вдруг буквально «опустел».
— Объяснись, — потребовал он.
Вместо ответа Волконский достал из внутреннего кармана ветровки комм и, сняв блокировку, протянул собеседнику гаджет.
Тот с удивлением обнаружил… собственное личное дело. С первого взгляда можно было сказать, что у молодого человека сильно усеченная версия, но и это впечатляло. Такие вещи достать было довольно… проблематично.
— Пробрало, — коротко оповестил Тюфякин
Голос его стал глух и безжизненен. Да и сам он куда больше походил теперь на боевую машину, чем на человека.
Клановец аккуратно вытащил из рук главы Рода свой аппарат (тот не сопротивлялся) и открыл еще одно письмо, после чего все вложил комм обратно.
— Хм, Батя? — скорее сам себе под нос, чем собеседнику буркнул мужчина.
Взгляд его чуть расслабился. Уж если Главмедведь согласен на раскрытие довольно специфической информации, то и Юрий Николаевич возражать не собирался. Мнению полковника Горюнова, с которым хоть и не был на короткой ноге, но несколько не самых простых лет своей «лямки» отслужил, мужчина доверял.
Волконский на риторический вопрос отвечать не стал.
— Зачем тебе это? — конкретизировал свой интерес собеседник.
— Мой аналитик изучил структуру твоего Рода, а также его финансовое положение, активы и источники доходов, — сообщил Волконский.
Приподнятая бровь мужчины совершенно верно была воспринята клановцем как предложение продолжать.
— Посмотри сюда, — выдохнул Павел, выведя на экран схему. Внешне она казалась не слишком сложной, но лишь тот, кто лично создавал финансовую модель своего Рода, понимал, ЧТО именно за ней стоит.
Знание. Собеседник только что прозрачно намекнул, что знает все о его делах. Даже в тех сферах, где Тюфяковы участвовали очень косвенно, а то и вовсе скрывали свой интерес.
— Впечатляет, — вполне искренне сообщил мужчина.
Особых грехов за его душой не было. Разве что небольшие «промашки» в стиле «все мы где-нибудь в чем-нибудь и когда-нибудь».
— У меня хорошие специалисты, Юрий Николаевич, — просто пожал плечами Павел.
Душой он не покривил. Почти всю работу выполнил отдел Светланы. Сама девушка лишь проверила и добавила недостающие, по ее мнению,для полной картины звенья. По ее признанию, упустили ее люди не так уж и много. Да, в «самостоятельное плавание» им еще не скоро. Но результативность они уже демонстрируют.
— Это выглядит… правдоподобно, — подтвердил очевидное Тюфякин. — Что из этого тебе… приглянулось?
— Ты, — просто пожал плечами Павел. — И…
Клановец вновь завладел собственным коммом и раскрыл личное дело еще одного человека.
— … Она.
Юрий Николаевич едва ли зубами не скрипнул. Лицо его вновь застыло. Смысл-то был во всей «игре» тогда?
Волконский поднял руки в сдающемся жесте.
— Не делай поспешных выводов, — спокойно попросил молодой человек. — Я не буду давить или кого-нибудь принуждать. Но предложение сделаю. А там решать тебе. Если мы ограничимся рамками нынешнего сотрудничества, то так тому и быть.
Тюфякин несколько раз вздохну и выдохнул. Его сердце успело сократиться раз шестьдесят до того мига, как он, отложив гаджет, с экрана которого на него смотрела собственная внучка, и спокойно произнес всего два слова:
— Я слушаю.
Глава 10
Глава 10
Черный микроавтобус солидно скользил по ночным окраинам столицы, его зеркально-тонированные стекла отражали неоновые вспышки рекламных голограмм, превращая их в размытые цветные пятна. В салоне, отделанном редкой породой темного дерева, стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь едва слышным гулом отлаженного клановыми спецами двигателя — ровным, почти медитативным «ом-м-м», знакомым каждому, кто мог позволить себе подобный транспорт. Юрий Николаевич Тюфякин откинулся на спинку кресла премиум-класса, его длинные пальцы с идеально подстриженными ногтями нервно выстукивали немую дробь по толстой, но мягкой, столь редкой для нынешнего времени натуральной коже подлокотника — ритм, знакомый Павлу как верный признак напряженных размышлений. Каждый удар подушечки пальца о дорогую кожу звучал для клановца как метроном, отсчитывающий секунды до неизбежного конфликта.
Сам Волконский устало пялился в окно, мечтая лишь о двух вещах: добраться до квартиры и отключить всех абонентов ниже «красной группы». Хотя бы на сутки…
«Не пережал ли?» — краем сознания отметил Павел, украдкой наблюдая за собеседником. Тюфякин за последние дни пережил достаточно, чтобы даже его железная выдержка дала трещину.
— Слушаю, — голос Юрия Николаевича прозвучал как скрежет лезвия по кости — формально нейтрально, но с твердым требованием.
Сомкнутые веки не помешали ему почувствовать тяжелый, изучающий взгляд. Павел отчетливо видел, как тонкие морщинки вокруг глаз собеседника слегка напряглись — микронапряжение лицевых мышц, которое не смог бы заметить никто, кроме профессионального переговорщика или, как в случае Павла, человека с врожденной наблюдательностью, почти достигшей уровня диагноза… в иных моментах.
Клановец покачал головой. Мол, ничего такого. Вслух парень не произнес ни слова. Очень уж ему было интересно, «подсматривает» ли собеседник или у него чувствительность развита едва ли не до телепатии.
Несколько секунд мужчина ждал ответа, после чего практически незаметно пожал плечами — еле уловимое движение, которое Павел поймал лишь благодаря многолетней тренировке — и вновь погрузился в размышления. Его пальцы замедлили свой стук, перейдя на редкие, размеренные удары, словно отсчитывая такт какого-то внутреннего марша.
«Видимо, все-таки чуйка!» — оценил Павел с неподдельным уважением.
Беседу парень возобновлять не стал. Все было уже сказано. И услышано. Но время решений еще не пришло. Тем более, столь судьбоносных. Для Тюфякина.
Тишину разрезала вибрация комма — отчего-то резкая, тревожная, непохожая на обычный вызов. Волконский почувствовал, как гаджет во внутреннем кармане пиджака буквально бьется в конвульсиях, словно живое существо, пытающееся выбраться на свободу. Он достал тонкое устройство в черном корпусе с едва заметной голограммой фамильного герба, покосился на экран. Да это же…
— Спам, —