— Я имею ввиду звериный инстинкт выживания, а не борьбу за существование. Здесь то, как раз наоборот. Только поддержка товарищей не дала озвереть по-настоящему.
— Да! Они бы учуяли адреналин и могли бы броситься первыми, — засмеялся Дроздов.
— Приведи ко мне его, Юра, — тихо произнёс Судоплатов. — Не бойся, я его не вспугну.
* * *
Я хорошо знал Павла Анатольевича Судоплатова. И лично — он читал нам курс лекций в 1986 году и в том, и в этом времени — и через его книги в «тогда». Сейчас он издать ничего не успевал, ибо сильно заболел.
Дроздов привёл меня в госпиталь, не обозначая, зачем. А я привык не задавать преждевременных вопросов. Только войдя в палату и увидев сильно постаревшего Павла Анатольевича, я понял к кому мы пришли, ибо помнил его и таким, по фотографиям в интернете.
— Здравствуй, Павел Анатольевич, — поздоровался с больным Дроздов.
— Здравствуйте, товарищ Судоплатов, — поздоровался и я.
— Здравствуйте, друзья! Ты помнишь меня? — Удивился он. — Меня сейчас трудно узнать. Сам себя не узнаю в зеркале. Высох весь.
Судоплатов полусидел в кровати с поднимающимся подголовьем.
— Ты оставишь нас? — Спросил он. — И включи ваши глушилки. Мы поговорим о серьёзных вещах.
— Они тут постоянно включены. Мало ли, что ты начнёшь выбалтывать в горячечном бреду, — рассмеялся Дроздов.
— А я думаю, что у меня голова чешется? И зуд по всему телу…
Дроздов фыркнул.
— Давно мылся?
Судоплатов погрозил Иванычу пальцем. Дроздов аккуратно затворил за собой массивную дверь. Только сейчас я понял, что и палата и вообще всё крыло госпиталя сильно отличались от тех, где сам лежал, или тех, что я видел. Окна прикрыты нестандартными металлическими горизонтальными жалюзями, а в стёклах виднеется едва заметная сетка, почти не препятствующая прозрачности.
Судоплатов заметив мой взгляд, пробежавшийся по стенам и окнам, хмыкнул.
— Да вот… Это наша жизнь. Тот, кто много знает, опасен и чужим, и своим. И не известно, кому больше.
Он помолчал и показал на стул.
— Ты присаживайся.
Я присел.
— Я знаю про тебя, всё, что знает Юрий Иванович, но никак не могу уложить эти знания в голове на полку с надписью «понятно». Мне непонятно. А я размышлял долго. И твои объяснения меня не удовлетворяют. Ты знаешь, я тебе не верю. Не верю, что твои помыслы чисты.
Я, честно говоря, охренел. Но не зная, что говорить, просто молчал.
— Будь моя воля, я бы нашёл на тебя рычаги воздействия. Только у совсем одинокого человека может быть абсолютный порог чувствительности. А ведь ты не одинок. Болевых точек у тебя много. И не воспользуйся этим мы, так воспользуются наши враги. Ты слишком проявился, Хулио.
Он почему-то назвал меня именем, производным от моего псевдонима «Хулиган».
— И не считай их контрразведку глупее нашей. Они вычислят тебя в конце концов. Я, честно говоря, не понимаю, почему они тебя ещё не вычислили, а поэтому считаю тебя обычным засланцем. Что скажешь?
Мне поплохело. Я понимал, что после такого разговора у меня два пути, или «в загс, или в прокуратуру», как говорил классик. В прокуратуру не хотелось.
— Я не засланец, — сказал я. — Но в остальном вы правы, Павел Анатольевич. Поэтому у нас с Юрием Ивановичем есть план по «реинкарнации» Джона Смита. Ну, и мне придётся нырять на дно. Семья уже вернулась из Сиднея в Москву. Это если говорить про рычаги… И про то, чему вам верить и как понять?
Я сделал паузу, вздохнув.
— Не поймёте вы, или не поверите.
— А ты скажи, как есть, а там вместе подумаем.
Я грустно усмехнулся,подумал-подумал и рассказал ему всё. И про пришельцев, и про их машину времени, и про возможные последствия от моего вмешательства в события в прошлом.
Мой рассказ был долгим. Дроздов заглядывал в палату два раза.
— Значит, говоришь, расхреначил Фарнборо? — Спросил меня Судоплатов. — Ты книжки фантастические не пишешь?
Я хмыкнул. Он помолчал.
— И пришельцы там сейчас в 2023 году хреначат нашу землю⁈ А ты здесь?
— Я пока здесь, но в своё время перейду туда. Должна совпасть и дата, и время до секунды с мгновением моего ухода сюда. Тогда может получиться изменить будущее. Изменить моё будущее. Ваше мы уже изменили.
— Ваше, наше, — поморщился Судоплатов. — Не верю я тебе. Вот сейчас ты там в будущем есть?
— Нет. Меня там нет. В этом то и проблема. Если я промажу с переходом, то я там не появлюсь вообще.
— А где появишься? — Удивился Судоплатов.
— В параллельном времени. А там, где я не появлюсь, у меня дети и внуки, между прочим.
Павел Анатольевич покачал головой.
— Не верю я тебе, — сказал он.
— А я что говорил?
— Ну, где, где твоя машина времени? — Спросил он. — В лесу стоит? Дома? В пещере Али-Бабы?
Я усмехнулся.
— Вот она, — сказал я, протягивая вперёд ладонь, с вдруг проявившимся на ней сигарообразным предметом.
Судоплатов даже подался телом вперёд.
— Ух ты! Вот это фокус! Как это оно у тебя появилось?
— Это не фокус, — чуть не обиделся я, и предмет с ладони исчез.
— Ух ты! — Повторил собеседник. — И что она может? Эта штука?
— Это не штука, а машина времени! И даже не машина времени, а…
Я не хотел рассказывать всё. И так я наговорил столько, что меня могут закрыть и прервать мой процесс внедрения в этот мир. До мгновения схождения двух хронопотоков оставалось ещё много времени, и я хотел использовать его максимально в свою пользу. Ну и на пользу государства, естественно. А если меня закроют… То весь мой бизнес зачахнет, а новый не начнётся.
— То есть, это она забросила тебя в твоё же собственное тело? — Спросил старый диверсант.
— Она, — вздохнул я.
— Ну и как оно, проживать жизнь заново?
— Тяжело, — вздохнул я. — Несколько раз хотел всё бросить и сбежать.
— И что бы тогда было?
— Ничего, — пожал плечами