— Беги! — хрипло закричал Марат и замахал рукой на Лельку. — Пошла домой! Кому сказал, кет! Кет!
Лелька отскочила опасливо в сторону и заскулила громче. Нет, бросать хозяина одного здесь она не собиралась. Но и тяжелую руку Марата Лелька тоже знала. Отойдя на несколько шагов, она настороженно улеглась на землю, положила голову на передние лапы, но глаз не закрывала, а искоса все время поглядывала на Марата.
— Вот дура! — с досадой воскликнул Марат и снова попытался вытянуть руку из-под дерева, но бесполезно. Рука застряла крепко. Марат вздохнул и закрыл глаза.
* * *
Телефонные линии в аул так и не провели. У Рафизы был свой мобильный телефон, вот только она им почти не пользовалась. Да и никто не пользовался. Сеть можно было поймать только на холме за поселком и на минарете их маленькой мечети. В минарет, конечно, не пускали без крайней необходимости, а на холм нужно было еще взобраться. Да только зачем? В ауле проще и дешевле к соседям сходить или отправить кого-нибудь из мальчишек, пообещав пару асыков. А если случилось чего, то дом врача, которого местные звали не иначе как «дядя Саша», находился на центральной улице. Только и звонили что в город родственникам. Звонили, как правило, в выходные дни — не потому, что так самим удобнее было, а потому, что знали — родня в городе занятая, все крутятся, как могут, только в выходные и можно поговорить подольше.
Рафиза запыхалась, пока взобралась на плоскую вытоптанную вершину холма, и присела на отполированный валун передохнуть. Отдышавшись, она, подслеповато щурясь, то приближая, то отдаляя телефон от лица, наконец выбрала нужный номер и нажала на кнопку вызова. Шли гудки, и это было уже хорошо, но трубку на том конце никто не поднимал. Рафиза попыталась еще несколько раз, но безрезультатно. Спускаться обратно в поселок, так и не дозвонившись, было обидно. Вздохнув, Рафиза закрыла глаза и повернулась лицом к солнцу. Даже сквозь веки солнце слепило глаза. Солнечный жар проник глубоко под кожу, и теплые ручейки побежали внутри головы, словно начал таять лед, и от этого таяния Рафиза задышала спокойнее и вся словно обмякла, расслабилась. Она сидела так еще некоторое время, пока в голове не осталось ни одной мысли, и состояние стало похожим на сон, лишь самый край сознания позволял на этой грани сна и бодрствования удержаться. И в этом состоянии все вдруг стало ясно. Нужно было ехать в город.
Спускаясь с холма, Рафиза опять повстречала мальчишек-чабанов и ничуть не удивилась тому, что Марата они так и не нашли. Сейчас ее волновало другое — на кого оставить дом. Впрочем, вариант был только один — старая подруга Рафизы Наташа, жившая с сыном по соседству.
Наташа развешивала белье на улице и визиту Рафизы обрадовалась, побежала ставить чай. Они посидели в тени яблоньки, выпили по пиалке густого зеленого чая и украдкой покурили.
— Наташ, я уехать хочу на денек, — попросила Рафиза, — ты уж присмотри за домом. Корову будешь забирать вечером, и мою забери. А если до утра не вернусь, то овец моих завтра кому-нибудь из ребят отдай, пусть попасут денек-другой. Ну и за птицей приглядывай…
— Хватит уже, а! — махнула рукой, смеясь, Наташа. — Что я, не знаю, что ли? Не беспокойся, пригляжу как за своими, езжай спокойно. Запасной ключ только не забудь оставить.
* * *
— Ох, а что в городе творится, — говорила Алиюшка, щелкая семечки и сплевывая на пол белую шелуху, — слышали, а? Говорят, ментам разрешили стрелять в людей!
— Как будто раньше они не стреляли, — хмыкнула Гульмира, — и это что, все твои новости?
— А еще говорят, что на Наурыз будем отдыхать аж пять дней.
— Ой, а ты как будто работаешь, — презрительно скривилась Зауре, — ты ведь к овце подойти боишься, тесто на бешбармак раскатать не можешь, а туда же. В городе, может, и будут отдыхать, а у нас заботы ждать не станут. Кто овец пасти будет? Кто еду на всю семью готовить? У Кудайбергена, вон, полкрыши ураганом снесло, как раз на праздниках Алибек с ребятами чинить пойдут, помогать. Кудайберген-то старый, да и сын у него пропал, помощников нет теперь.
— Да Кайратик всегда без головы был, — отмахнулась Алиюшка, не прекращая ловко разгрызать серебристые семечки, — я слышала, что он на флаге нашем орлу глазки пририсовал. Типа, орел должен быть зорким, ха! Вот его и повязали. И правильно. Сегодня он на флаге орлу глазки нарисовал, а завтра ему еще кое-чего подрисует, — она прыснула, подавилась семечкой и закашлялась.
— Эх, Кайратик, — вздохнула Гульмира, — хороший ведь парень. У Кудайбергена-то и старшего сына в армии довели. Один у него Кайрат остался.
По дороге к ним шла Рафиза с клетчатым баулом в руках.
— Рафиза-апау! Ну как там, вернулся Марат? Нашел ярку? — загалдели девчонки.
Рафиза присела рядом с ними.
— Не, не вернулся, — сказала устало она, — сутки его уже нет. К Серику сходила, говорит, что ничем помочь не может. Ребят из чабанов попросила поискать — и тоже ничего.
— А что мужики-то наши? — спросила Зауре. — Нужно мужиков собрать и горы прочесать, не мог же Марат сквозь землю провалиться.
— Ты забыла, что ли, что сегодня свадьба у дочки Болатбека? — усмехнулась Гульмира. — Мужики наши все уже с утра там, корову режут, водку пьют потихоньку. Не до Марата им. Да и много ли у нас мужиков осталось?
— Ладно, девочки, — сказала устало Рафиза, — поеду я в город. Там у Марата брат в органах. Надеюсь теперь на него. Лишь бы живой Марат был. Ох, боюсь я этих мин…
— Да какие там мины, о чем вы, Рафиза-апау? — фыркнула Гульмира. — Байки все это. Вы придурка этого, Ерлана, слушайте больше, он еще и не такого расскажет. Хромого Сакена, скорее всего, волки загрызли. Амантай зимой ушел, в метель, там и замерз, видать. А Халиула просто от жены сбежал в город. Он давно об этом поговаривал. Сейчас все в город бегут.
— Может, и так, — кивнула Рафиза, — может, и нет никаких мин. Вот только мне все время кажется, что они есть. Такое ощущение, что они повсюду. Если их нет, то чего же мы ходим гуськом, ни шагу в сторону не делаем, обиды глотаем, а? — Она вскинула голову и пристально посмотрела на Гульмиру. — Что, не согласна? Сама ведь знаешь. Живем как на вулкане, а сделать