А, вообще, постойте! А сам-то ты где ночевал прошлой ночью?
— А я! — решительно обойдя его кругом, я остановилась лицом к лицу и гордо задрала вверх голову. — А я устала от ТВОИХ шашней!
— Да как ты смеешь? — задохнулся он, как будто это я его оскорбила.
— Могла бы ответить тебе этой же фразой, но не стану повторяться! — отрезала я.
— Брендона тоже нет в замке, — обвиняюще проговорил он.
— А я за него не в ответе. А вот ты, прежде чем кидаться обвинениями, лучше бы просто выслушал меня.
Он отошел к окну, снял с него пленку и высунулся наружу.
Порыв холодного ветра тут же залетел в комнату, сквозняком приподнял подол моих юбок, пошевелил куски тканей на стенах. А я, как завороженная, смотрела на то, как развеваются волосы Дэймона, как он, закрыв глаза, подставляет ветру лицо.
Да он просто подумал, что я снова с Брендоном ему изменяю! Он же... он же просто меня ревнует!
И это было настолько радостно осознавать, что я задохнулась от счастья! Пораженно пялилась ему в спину, отмечая про себя и потрясающую ширину его плеч, и узкую талию и... да, Боже мой! В конце концов, это — мой муж! И раз уж он отказывается верить в то, что я — не его жена! То...
Сердце мое чуть не выскочило от ужаса. Потому что я была уверена, что оттолкнет. Но все равно подошла к нему и... обняла сзади за талию. Уткнулась лицом в плечо и втянула носом его запах.
У меня было такое ощущение, словно комната покачнулась! Ну, сердце-то уж точно, в груди перевернулось, сходя с ума от моей смелости и от того, насколько приятно и сладко мне было самой его обнимать!
— А у меня с Брендоном никогда ничего не было. Ну, я имею в виду, в постели. А теперь уж и подавно не будет. Так что можешь больше не ревновать.
— Что? — переспросил он удивленно и, развернувшись в моих руках, обхватил лицо ладонями и приподнял вверх, заглядывая в глаза. — Ничего не было? Это правда?
Я кивнула.
Руки сами потянулись к его лицу. Я даже не думала о том, что он может не позволить, о том, что, на минуточку, для Дарьи Снеговой трогать чужого мужика тоже как-то не совсем правильно!
Коснувшись кончиками пальцев скул, провела по щекам вниз, осторожно обводя шрам, потрогала подбородок. И, наверное, остановилась бы на этом, честно! Но он так смотрел! Его взгляд словно прожигал насквозь! И кончики моих пальцев, едва касаясь погладили его губы.
Да! Да, я провоцировала! Я так безумно хотела, чтобы он меня поцеловал, что губы покалывало от нетерпения. Но даже больше, чем самого поцелуя, мне хотелось понимать, что и он его хочет!
Что он не равнодушен ко мне...
А он так медленно склонялся к моему лицу, словно боролся с собой, словно заставлял себя самого, не желая. И это было обидно! Поэтому я не выдержала, встала на цыпочки и сама прижалась своими губами к его губам.
И нет, мир на части не рассыпался. И сердце не выпрыгнуло из груди, хоть и очень старалось это сделать.
Просто он ответил с такой страстью, с таким жаром, что меня буквально смело с ног! Я была так поглощена поцелуем, движениями его губ, его вкусом, безумным танцем наших языков, что не заметила даже, как он перенес меня в постель.
А когда оторвался, чуть отстранясь и всматриваясь в мои глаза, я готова была умолять о продолжении! Но... В то же время... Он с такой непередаваемой нежностью гладил мои волосы, он смотрел так ласково, что от взгляда было жарко!
Если вот так было у них с Эсми, то она — просто идиотка от такого отказываться.
А когда его пальцы легли на ворот моего платья, нащупывая ряд мелких пуговиц, я и сама не могла и не хотела сдерживаться. Позволив себе делать так, как хочу, я тоже потянулась к его рубахе, расстегивая и тут же касаясь пальцами кожи на груди. Боже, как же мне нравилось его касаться! Он весь был словно высечен из гранита — скульптура, а не тело! Горячий, с потрясающей словно атласной кожей.
Кончики пальцев пробегали по шрамам.
Сердце отзывалось на эти прикосновения не жалостью, нет! Каким-то другим, более сильным чувством. Мне одновременно было гордо за него — что он вынес все эти страдания стойко. По-другому, я уверена, он не мог. А еще я знала, что получил он их в боях. Он был мужчиной, воином, хозяином, главным. И перед этой силой и мощью я, Дарья Снегова, сама себе хозяйка, сильная женщина, к мужчинам относившаяся с потребительской точки зрения, трепетала... А может быть, трепетала я от того, что сейчас должно было произойти? От того, что обещали мне потрясающие синие глаза, ловящие мой взгляд?
А когда его губы начали прокладывать дорожку из поцелуев по моему подбородку и шее вниз... в дверь постучали!
И видит Бог! Я хотела убить того, кто это сделал!
32 глава. Плохие вести
— Господин! Господин, скорее! — кто-то звал из коридора.
Я еще и понять толком ничего не успела, как Дэймон, набросив одеяло на мое оголенное до пояса тело, слетел с кровати и открыл дверь.
— Простите, простите, но я войду, — испуганно шептал, пытаясь протиснуться в комнату Гринвилд.
Дэймон посмотрел на меня, как бы проверяя, достаточно ли я скрыта от глаза управляющего. Я, очнувшись, закуталась по горло в одеяло.
— Гринвилд, идем в кабинет, — сказал мой муж, пытаясь направить его в нужную сторону.
— Нет, нет! Времени нет! — все-таки войдя, Гринвилд крепко закрыл дверь и так и остался стоять, держась за ручку. — Ширбасы напали на наши деревни на окраине! Вот сейчас к нам гонец прискакал! Там началась настоящая бойня — эти поганцы не щадят даже стариков и маленьких детей!
— Мы разбили их войско наголову! Это невозможно!
— Гонец сказал, что на их стороне выступили некоторые из княжеств. Это — настоящая война, мой господин! Это будет настоящая страшная война!
— Кто? Кто предал? Кто выступил на их стороне?
На моих глазах нежный и ласковый, горячий и страстный мужчина становился тем, о ком все твердили мне с самой первой минуты