— Азамат, если узнает, тоже вряд ли согласится, — заметил я. — Он, по-моему, ненавидит этого Кэлекута еще больше, чем до этого не любил Казбича.
Вулич повернулся к нам, лицо его стало жестким, а глаза горели яростью, когда он воскликнул:
— Я поеду за ней!
— Это же ловушка, Милорад! — предупредил я.
— Неважно, я люблю эту девушку! — произнес он решительно.
Я не мог позволить Вуличу ехать одному. Но, штабс-капитан был против, сказав, что в столь неспокойное время офицеры, которых в нашей крепости и без того мало, нужны для отпора неприятелю. Ведь обстановка вокруг сложилась напряженная, и горцы могли напасть в любой момент. И мне пришлось произнести немало высокопарных слов про долг и честь прежде, чем Максимыч все-таки согласился.
— Я не могу бросить боевого товарища в таком деликатном деле. Он еще не совсем здоров. И, в сложившихся обстоятельствах, мой долг и дело чести, — это помочь ему, — сказал я, пытаясь убедить коменданта.
В конце концов, Максим Максимович проворчал:
— И что только за обычаи у этих южан воровать друг у друга девок? Ладно, езжайте с ним, Печорин, а то мне на Вулича уже смотреть страшно. Не ровен час, — застрелится от тоски! А мы здесь пока крепостные стены продолжим укреплять. Только учтите, что в ауле вас может встретить засада.
— Что ж, если мы не вернемся на следующий день, — значит, дело плохо, и фортуна повернулась к нам спиной, — сказал Вулич.
Комендант хотел что-то ему возразить, но тут раздался крик дозорного с башни над воротами:
— С юга к крепости движется отряд горцев!
Мы бросились к надвратной башне, быстро поднявшись наверх. Вдали на дороге виднелась пыль, — это скакали десятка полтора всадников.
— Князь гонцов шлет? — спросил Максимыч.
— Нет… — сказал я, приложившись глазом к медному окуляру подзорной трубы. — Это Азамат. Похоже, он отыскал клад Никифорова и нанял себе новый отряд абреков.
Отряд остановился в сотне шагов от крепости. Впереди на великолепном коне Карагезе гарцевал Азамат. Юноша был бледен после ранения, но горд, когда выехал вперед.
— Русские! — крикнул он, подъехав ближе. — Я пришел не воевать с вами!
— Чего же ты хочешь? — окликнул его Максим Максимович.
— Предупредить! Кэлекут — предатель! Он продался туркам и англичанам! Он убедил моего отца, что это вы убили всех там, в ущелье, но — это ложь! Лживый Кэлекут требует у отца деньги, чтобы покупать оружие! А мне больно смотреть, как отец слушается его и отдает ему наше родовое золото, которое досталось бы мне после отца!
— Мы и так уже знаем про английское оружие и про то, что ваши платят за него золотом! — крикнул с башни комендант крепости.
— Я не только про это хочу предупредить! — выкрикнул Азамат своим звонким голосом.
И штабс-капитан все-таки распорядился, чтобы Азамата впустили в крепость. Одного.
Когда мы спустились с башни и вышли навстречу, княжеский сын поведал:
— Кэлекут хочет взять Бэлу замуж, чтобы стать наследником рода! А потом убить отца и меня!
Вулич спросил:
— Где она сейчас?
Юноша ответил:
— Ее заперли в комнате нашего дома над рекой. Завтра ее повезут в соседний аул. Там будет свадьба. Медлить нельзя!
Я обменялся взглядом с Вуличем. И серб сказал:
— Значит, сегодня ночью.
Азамат кивнул.
— Я помогу. И не только ради сестры. Ты, Вулич, помог мне завладеть отличным конем, сдержал слово. Я тоже сдержу свое. Бэла будет твоей.
Вулич тяжело вздохнул:
— Ладно. Но, если это ловушка — я лично пристрелю тебя, мальчишка.
Азамат усмехнулся:
— Если это ловушка — я сам умру первым.
К ночи дождь прошел. И, как только из-за гор взошла луна, мы вышли из крепости и двинулись к аулу. Нас было пятеро: я, Вулич, Азамат и два его самых верных абрека.
— Кэлекут поставил стражу у входа в дом, — шепотом объяснил Азамат. — Но, есть тайная тропа по краю обрыва. Если пройти по карнизу, то можно подобраться под окно…
— А Бэла знает, что мы идем? — спросил Вулич.
— Нет. Но, она не спит, — ответил юноша.
Мы подбирались осторожно. Не по дороге, а по тропам сквозь заросли. Наконец, мы достигли цели, когда луна уже висела в зените над горами. Я посмотрел вверх. Большой княжеский дом, построенный на краю обрыва, нависал над поворотом реки темной громадой. И в крайнем окне тускло горела свеча.
— Это знак. Сестра ждет, — прошептал Азамат.
— Тогда пошли, — тихо сказал Вулич.
Тропа, которую показал Азамат, оказалась настолько узкой, что на нее нельзя было поставить две ноги вместе. Один неверный шаг — и можно сорваться вниз. Но, мы благополучно пробрались при свете луны и еще через полчаса были уже под нужным нам окном.
Азамат тихонько свистнул пару раз соловьем. И в темноте комнаты, разбавленной светом свечи, мелькнуло бледное лицо.
— Бэла… — прошептал Вулич и первым перелез внутрь через подоконник.
Мы влезли следом, увидев, что Бэла стоит рядом с окном уже полностью одетая. В свете свечи фигура девушки казалась еще тоньше, чем была. И в тот же миг откуда-то изнутри дома раздались крики. Под мощным ударом дверь в комнату распахнулась, а из темноты выскочили воины с факелами. Кэлекут, высокий и тонкий, как жердь, стоял впереди, ухмыляясь. Он прокричал по-русски:
— Я знал, что ты придешь, вор!
Вулич направил на него пистолет. Но, ловкий джигит уже оказался рядом с Бэлой и приставил ей кинжал к горлу.
— Отпусти ее! Или моя пуля размозжит тебе голову! — крикнул серб.
— Нет! — Кэлекут рассмеялся. — Стреляй, но тогда и она умрет! Мне хватит силы перерезать ее тонкую шею.
— Предатель! Ты продал наш народ туркам! — с этими словами Азамат прыгнул вперед, схватив Кэлекута за руку с кинжалом.
Юноша все-таки отвел руку убийцы в сторону, повиснув на ней всем телом. Но, тут на помощь Кэлекуту кинулись его нукеры. А с нашей стороны навстречу им вклинился Вулич и двое абреков Азамата. И Бэла, воспользовавшись суматохой, бросилась к окну, возле которого стоял я. В комнате завязалась смертельная схватка. Я разрядил пистолеты в наседающих горцев. Но, в суете