Китайгородская память иногда прячется очень глубоко. Вросшая в землю и обстроенная церковь Ильи Пророка 1519 г. была обнаружена в недрах постройки XVII–XIX вв. Западный фасад реконструирован по единственной сохранившейся детали – кирпичной арке в правом прясле и срубленному карнизу над нею. Арку можно рассмотреть на фото 1999 г., выше железного трансформаторного ящика
До этого долгое время основным звеном улицы являлся Посольский двор с его парадными шествиями и церемониями. Пожалуй, это было самое яркое уличное зрелище допетровской Москвы. Эпоха д’Артаньяна и все, что мы в ней любим: мужчины в жабо и рейтузах, с перьями на шляпах и скоблеными мордами – причем совершенно легально и безнаказанно. Великолепные посольские процессии входили в Белый город через Тверские ворота, а затем следовали в Китай через Воскресенские. Их встречали и сопровождали не менее роскошно убранные государевы люди, а вдоль улиц (точно как в дни встреч советских почетных делегаций) стояли нарочно организованные и причесанные горожане[50].
Во втором ярусе Воскресенских ворот находится ряд небольших комнат, смотрящих на север нарядными кирпичными наличниками – через эти окна вход посольств могли наблюдать представительницы женской половины Государева двора. Чтобы попасть сюда, им не надо было ступать на землю – через крепостную стену и переходы ворота были связаны с дворцом. Далее гости следовали на Посольский двор и обустраивались в ожидании царской аудиенции, а потом входили в Кремль еще более торжественным образом (в этот раз царевны могли наблюдать шествие с галереи Спасской башни).
Проходя Красной площадью, гости видели Царь-пушку и Василия Блаженного. Царь-пушка вроде бы никогда не стреляла, но это неважно: вот она лежит здесь, на непременном пути следования всех иноземцев, и пусть они знают, что лежит, и решают, надо ли проверять ее в работе. Царь-пушка действительно производила на европейцев большое впечатление. Поляки, в годы Смуты имевшие возможность беспрепятственно трогать экспонат руками, непременно пытались забраться внутрь, потому что сидеть внутри пушки – такого, в общем-то, не бывает. А путешественник Павел Алеппский уточняет: не только забраться, внутри пушки «можно сидеть и шить» (!).
Осиповское подворье в конце XVII в. Рисунок автора. Слева направо: башня ворот Гостиного двора, Дмитриевская церковь, Осиповская церковь с крыльцом и папертью, палаты Троицкого подворья и церковь Ильи на заднем плане
Кажется, что и храм Василия Блаженного играл подобную роль: чтобы смотрели и знали, что вот мы умеем то, чего вы не умеете, может, вам и не надо, а все равно знайте. На эту мысль автора натолкнул не сам Блаженный, а любимая церковь Рождества на Малой Дмитровке, которую вполне можно считать родственницей Покровского собора ввиду столь же сложного карусельного устройства, ввиду столь же отважной непохожести на другие русские храмы. Изначально церковь значилась «на старом Посольском дворе в Путинках», что означает близость к Путевому посольскому двору, где иноземцы притормаживали, чтобы отдохнуть с дороги и распустить перья на шляпах перед торжественным входом в Тверские ворота. А заодно – осмотреть прилежащую достопримечательность и задуматься о своей непутевой жизни.
В 1661 году Гостиный двор, изначально основанный на Варварке, расширяется до Ильинки. Парадные ворота нового комплекса оказались не на самой улице, а примерно в 30 метрах от нее по Введенскому (нынешнему Рыбному) переулку – может быть, для того, чтобы сэкономить полезное пространство обращенного к улице торгового Немецкого ряда. Угловые помещения меж воротами и Немецким рядом в 1672 году были отданы под размещение Новой Аптеки (относительно Старой, существовавшей с 1581 года в Кремле). А при ней – настоящая Питейная палата, где производится продажа «всяких спиртов и водок всяких чинов людям». То есть остроумную традицию совмещения аптеки с буфетом основал не злоупотребляющий Петр Алексеевич, а его батюшка, тишайший и благоумеренный государь Алексей Михайлович.
Угол Ильинки и Введенского переулка на плане 1790 г.
Слева вверху – часть Нового Гостиного двора с воротами. Справа – палаты Троицкого подворья.
Слева внизу – храм Параскевы Пятницы, постройки бывшего Греческого двора и храм Дмитрия Солунского с лавками в нижнем ярусе
Интересно, а когда говорят «уйти в запой» – в него именно уходят, а не попадают каким-либо иным способом? Тогда в какую сторону и по какой дороге?.. Похоже, что именно так: по Ильинке на Покровку и далее к востоку, никуда не сворачивая. Чешский путешественник Бернгард Леопольд Франциск Таннер писал в 1678 году: «У них принято отводить место бражничанью не в самой Москве или предместье, а на поле, дабы не у всех были на виду безобразия и ругань пьянчуг. У них ведь обыкновенно тот, кого разберет охота позабавиться с женщинами да попьянствовать, уходит за город в ближайший кабак суток на двое либо на трое; приносит там «жертвы Венере с Бахусом» и кончает большей частью тем, что пропивает кабатчику все до рубахи, а потом, проспавшись, является в город голый вполне или наполовину, где пьянчугу встречают рукоплесканиями и похвалой».
Подобное зрелище Таннер наблюдал именно на Ильинке, глядя на улицу из окон Посольского двора: «Забулдыги проходили совсем голые, исключая разных известных частей тела, прикрытых лоскутом полотна, и возбудили в народе такие клики, что многие посольские бросились к окнам, ожидая увидеть нечто необыкновенное, а увидели лишь безобразие забулдыг, восхваляемое толпившимся народом за их опытность в пьянстве»[51].
Жанровая сцена из жизни Посольского двора.
Фрагмент рисунка А. Олеария, 1630-е
Нетрудно догадаться, что народные герои возвращаются в Китай-город (а скорее всего, транзитно следуют через него домой в Замоскворечье) из Немецкой слободы, то есть от предваряющего ее Разгуляя, где немцам было разрешено торговать спиртным независимо от ограничений, периодически вводимых на территории города. В 1652 году, когда расплодившихся иноземных экспатов принудительно выселяли с Покровки на Яузу, им была подарена эта утешительная, а на самом деле выгоднейшая московская