Она вскрикнула и растянулась в траве, ее меч отлетел шага на три.
– Все… – скривился Ратибор, засовывая свой клинок в ножны и потирая зашибленную страшным ударом ладонь. – Хватит, попрыгали…
– Это ты?! – Мара удивленно раскрыла глаза, с трудом угадывая знакомое лицо под слоем быстро высыхающей грязи.
– Нет, упырина болотная… Тьфу… – Он сплюнул кровавой слюной вперемешку с травой. Видать, лихой кувырок дался ему нелегко. – Ты что, умом тронулась, на людей бросаться?
– А чего крадешься, как рысь? У меня нет глаз на спине, чтоб тебя узнавать.
На это возразить было сложно, и Ратибор, хмуро усевшись на выпирающий из земли дубовый корень, поспешил перевести разговор в нужную ему сторону.
– Чего роешься? Не дает спать кротовая слава? – насмешливо спросил он.
– Меч прячу… – неохотно ответила она, поднимаясь и отряхивая запятнанный травой сарафан.
– От кого?
– Так ведь… Отберет кто… Я-то не шибко с ним управляться могу, а потерять жалко.
Ратибор почесал макушку и снова сплюнул под ноги.
– А то я и вижу, – хмуро фыркнул он. – Еле успевал уворачиваться. Ты где так выучилась железом махать? Сама весишь чуть больше того меча, а поди к тебе подойди…
Девушка улыбнулась, довольная похвалой, а у Ра-тибора постепенно угасала бурлившая злость. Чего злиться-то? Сам виноват. Хорош, сказать нечего…
– Тебе одежку сменить, – усмехнулся стрелок. – И можно ничего не закапывать. Поляницы вон с мечами повсюду ходят, и никто не косится. А к сарафану он, конечно, как к козе седло. Ладно бы, если б не умела с оружием справиться, а так чего? Не знаю… Зачем ходить без меча, когда можно с ним?
– Я думала, что вы не позволите…
– Оттого и сбежала?
– Ну… – понуро кивнула она. – Хотела успеть зарыть, а потом к вам.
– Значит, дорог меч, раз дома не оставила. Так? Мара снова кивнула, стараясь изобразить всю кротость и покорность, на какую только была способна.
– Отцовский? – продолжал допытываться Ратибор.
Он неплохо разбирался в людях и сразу приметил в глазах девушки внутреннюю душевную борьбу. Так бьются меж собой желание соврать и необходимость сказать правду. Очень интересно…
– Нет, не отцовский, – вздохнула Мара. В этот раз, похоже, победила честность. – Я его нашла, когда к тетке ездила. А выбросить жалко, он ведь денег стоит, да и защитит, если что.
– И давненько пришла в руки дорогая находоч-ка? – сощурился Ратибор.
– Да уж четвертая седмица к исходу идет.
– Быстро ты выучилась с ним управляться.
– Меня еще раньше отец учил, – ответила девушка. – Он хотел сына, а родилась я, вот он и применил ко мне не девичье воспитание. А когда нашла меч, то было время приноровиться и вспомнить отцовскую науку. Я ведь живу одна, защищать меня некому…
Хотелось ей верить, но Ратибор не любил разочарований. Уж лучше подозревать человека сразу, чем довериться, а потом получить нежданный удар в спину. Такой красавице хотелось верить вдвойне, но слишком уж часто за кротким нравом и милой улыбкой скрываются странные, а порой нехорошие тайны… От Мары же таинственностью просто веяло, как сыростью и затхлым духом из мрачного подземелья. Каждый ее поступок с первого дня их знакомства был странным и навевал худые мысли, но ясные очи, источавшие невыразимую грусть, золотистые волосы и великолепное тело скрадывали ощущение опасности. Настолько неясной, что и сам себе в ней не мог бы признаться. Но тело, не дожидаясь повеления разума, само принимало решения, и только теперь Ратибор понял, что за тревога заставила его поутру натянуть лук и почему он, собираясь подшутить над копавшей землю девкой, не спрятал меч в ножны, подкрадываясь к ней со спины.
– Ладно… – Стрелок поднялся и попробовал оглядеться сквозь седую пелену тумана. – Где наш конь? Надо ехать, соратника искать, а то он поскакал за тобой как оглашенный. Видать, не на шутку ты ему понравилась.
– Конь тут, совсем рядышком… – показала она в сторону. – А что с мечом делать?
– Возьми с собой. Хорошо бьешься, зачем же такие руки оставлять без оружия? В Киеве сменим тебе одежку, пусть все думают, что ты поляница…
– Так вы меня не прогоните? И меч не заберете? – с надеждой спросила Мара.
– Тебя прогонишь… – усмехнулся Ратибор. – Волк мне враз шею за это свернет. Коль застанет сонным, конечно. Первый раз я вижу, чтоб он из-за девки так волновался. Его теперь если вовремя не остановить, так он и замуж тебя сдуру возьмет… Ничего смешного! С него станется. А про меч я уже сказал.
Он наклонился подобрать меч Мары и вдруг на мгновение замер, будто увидел под ногами ядовитую змею. Хорошо, что был вымазан подсыхающей грязью, не то Мара ужаснулась бы тому, как в единый миг побледнело его лицо.
У самого перекрестья на запачканном черноземом клинке явственно виднелись русские резы. «И ты вместе с нами», – выбила когда-то на гладкой поверхности рука неведомого кузнеца.
В траве лежал меч Витима.
Глава 9
Ратибор не стал поднимать колдовской меч. Он настолько привык к своему, говорившему голосом отца, что не хотелось даже касаться мира чужих неизведанных судеб, десятков, а может, и сотен душ прежних владельцев. Чужие души, чужой мир, чужие голоса. И хотя он без всякого лиха брал в руки меч Волка, да и Микулкин тоже, но те уже имели живых владельцев и не стали бы говорить с чужаком. Тут же дело совсем другое.
Если Мара говорила правду, то сейчас меч Витима не имел владельца. Он не был завещан. А незавещанный меч сам выбирает себе хозяина. Сам. И никто не знает, чем руководствуются души погибших, заключенные в холодном булате.
– А где от него ножны? – как ни в чем не бывало спросил стрелок.
– К седлу приторочены, – сказала девушка.
– Ладно, бери его. Твой меч, ты и таскай.
Мара могла говорить чистую правду… Всякое случается на бескрайних просторах Руси, и меч Витима действительно мог буквально подвернуться девушке под ноги. Мог. Но Ратибор иногда сознательно заставлял себя не верить в такие случайности. Просто ради собственной безопасности.
И если Мара солгала о том, как к ней попал один из колдовских мечей, то это многое могло изменить. Был меч завещан или нет – вот что волновало стрелка больше всего. Является ли девушка'витязем Стражи?
Даже в мыслях трудно произнести это сочетание слов по отношению к хрупкой девице, но Ратибор привык называть вещи своими именами. Если же она и впрямь просто нашла меч, то он для нее обычная бездушная железяка. А если украла? Н-да… У Витима украсть что-то не легче, чем вырвать зуб у Змея, причем из самой средней головы. Вряд ли… Значит, Витим мертв… Тоже не верится. Немного на Руси сыщется витязей, способных его укокошить. Разве что кто-то из сильномогучих богатырей, но им дорогу перейти сложно, не сильно их волнуют простые люди.
Ни один конец с другим не вязался, и со всех сторон получалось, что Мара говорит чистую правду. Но как тогда мог Витим потерять такой меч? Это ведь не пара худых сапог! Может, выбросил? Но почему? Можно ли вообще выбросить меч? А сменить?
Ратибор поразился таким мыслям сильнее, чем увиденным на клинке резам. Вот леший…
Сменить! Тогда все концы с концами увязываются! Получается, что пошел Витим добывать колдовской меч Громовника. И добыл. Вот только тот ему чем-то так приглянулся, что взял он его, а свой выбросил. Может такое случиться? Знать бы…