Если как следует подумать, мне кажется, что я вряд ли когда-либо расскажу о своих политических взглядах, в интернете или в жизни, кому бы то ни было. Я точно решу: это какая-то уловка или даже «не твое дело». Однако когда я впервые зарегистрировалась на Facebook (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной в РФ), то указала свои политические взгляды в разделе «О себе». А еще я поделилась информацией о том, когда ходила в школу, в какой университет и где работала. Я обновляла данные о месте проживания, о своих родственниках, что мне нравилось и не нравилось, моем возрасте, сексуальной ориентации и статусе отношений. И даже если я прямо не сообщала обо всем этом платформе, теперь мы все знаем, что Facebook (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной в РФ) мог считывать информацию из моих постов и лайков, чтобы создать мой психологический профиль – и таким образом помочь политическим партиям и компаниям найти меня на основе моей информации. Я, как и миллионы других, верила, что платформа не станет злоупотреблять моей честностью, и почти не думала о досье, которым так радостно поделилась с ней. Лишь после того как я начала работать над этой книгой, передо мной открылась настоящая сложная структура бизнес-модели соцсетей, и я забеспокоилась.
Раз за разом эти платформы доказывали, что им не стоит доверять. Сайты соцсетей не смогли справиться с проблемами кибербуллинга и обуздать экстремизм, терроризм, а также ненависть на гендерной или расовой почве. Они позволяли публиковать политическую ложь и фейковые новости и упрощали коварное влияние на выборщиков, как и вмешательство в выборы. Их ответ на тревогу по поводу угрозы, созданной их компанией, чаще всего звучал так: свобода слова, устройство интернета и человеческий характер не позволяют им следить за действиями каждого пользователя. Но те же самые сайты вложили миллионы в изучение нашей психологии, политических и экономических взглядов – чтобы продать наши данные тому, кто предложит наибольшую сумму. Получение точных демографических данных возможно, так что сложно представить, что искоренить эти угрозы никак нельзя. Как и в случае с любым бизнесом, если вы хотите узнать истинные намерения, идите по следу денег: данные пользователей приносят прибыль, а отслеживание подозрительных элементов – нет.
Единственное объяснение такой глупости – мы так отвлекаемся на подсчеты лайков, поглощая отредактированный образ существования других и отчаянно меняя свой контент, чтобы наполнять наши цифровые ленты, что пропускаем такие щекотливые моменты. Наш собственный ненасытный вуайеризм, жажда признания и склонность к притворству позволили этим компаниям легально (и потенциально нелегально) получать доходы от наших личностей и менять наше понимание мира в целом. Мы были так заняты выяснением, куда наши бывшие отправились в отпуск, что спокойно позволили этим платформам использовать нас ради финансовой выгоды, игнорируя похоронный звон приватности, какой мы ее знали, и все ниже опускаясь по спирали соцсетей.
Эти платформы делали то, ради чего были запрограммированы. Они должны удерживать наше внимание столько секунд, минут и часов, насколько это возможно, и вытягивать максимальное количество ценного из наших жизней. Знание – сила, и мы сделали их практически всемогущими. Реальность состоит в том, что формирование привычек и соблазнительный образ соцсетей заставили нас забыть про собственные уязвимые места, в частности потому, что мы не принимали сложившуюся ситуацию всерьез. Хотя мы и подозревали, что для нас это не очень хорошо и что мы отдаем слишком много личной информации в обмен, мы не могли заставить себя оторваться от них. Более того, мы все рады заплатить эту цену за «бесплатные» соцсети. Только сейчас, через 15 лет после того, как Facebook стал доступен всем старше 13, мы наконец открываем глаза на его истинную стоимость.
Уверенность и трусость: политическая полярность онлайн
В 2000-х годах ты бы не стал популярнее, если бы интересовался политикой в подростковом возрасте. В то время я любила поспорить и была непреклонна в своей политической философии, но никто, кроме моих учителей, не хотел об этом слушать. Я жадно читала и усердно думала. Именно тогда и сформировались многие из моих взрослых взглядов, включая веру в прогрессивную социальную политику и современную либеральную экономику. Я голосовала на всех выборах, следила за манифестами и почти каждый день читала объявления правых и левых.
Однако я никогда особо не говорила о политике в соцсетях и редко использовала свой голос или платформу для продвижения политических партий или обсуждения более широких социополитических и гражданских вопросов. Что странно даже для меня. За этим нежеланием скрываются различные причины. Во-первых, я создавала свой образ в соцсетях, в частности в Instagram (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной в РФ), как часть моей профессиональной карьеры в журнале моды, и мои мысли о внутренней политике не казались мудрым или правильным дополнением к снимкам туфель или модных шоу, вне зависимости от того, были ли это мои взгляды или нет. Стоит отметить, что не так давно политика попала в ту же категорию, что религия и секс, – то, что лучше не упоминать на публике и держать при себе. Еще лет десять назад вы бы не стали афишировать свое политическое мнение, если только не работали в политических кругах или не хотели, чтобы люди считали вас серьезным человеком. Хорошие журналисты всегда стремились к нейтральности и отсутствию пристрастий, и, хотя, конечно, нет такого понятия, как полная объективность, навязывание своих политических взглядов не считалось чем-то правильным и уж тем более необходимым для обогащения своего внутреннего мира. Ваши политические взгляды должны оставаться известными лишь вам и ящику для бюллетеней, и, как часто мне напоминает дедушка, когда-то люди умирали за право тайного голосования.
Очевидно, что ситуация изменилась. Хотя соцсети открыли политический дискурс для большого количества новых участников – мы всегда мечтаем о демократии, – они также фундаментально изменили политические дебаты, поляризируя их и часто превращая в скандальное и небезопасное пространство. Я всегда испытываю тревожность, когда речь заходит о Twitter, который практически сразу, с момента появления, стал неуправляемой платформой для ярости и агрессии. Что