Иван-царевич попал в камеру под вечер. Она была большой, и в ней уже сидело полно нечисти. Как и положено, он поздоровался с порога и прошёл к свободной шконке. Когда глаза привыкли к полумраку, он увидел в камере много знакомых.
– Бабушка яга, привет! За что тебя замели?
– Ой, Ванюша, и не спрашивай… Издеваются над пожилым человеком. Шьют мне дело об уклонении от налогов. По их версии, я специально к своей избушке приделала курьи ножки, чтобы налоги не платить.
– А при чём тут курьи ножки?
– Дык они говорят, что я из недвижимого имущества с помощью ножек сделала движимое. А за движимое, как известно, платить налог не надо…
– Понятно. А тебя, Кощей за что посадили?
– А ни за что!
– Так уж и ни за что?
– Ну сам посуди: вызывают меня в Пенсионный фонд и говорят: «Это что же ты, старик, удумал – бессрочную пенсию у государства хочешь получать?!» А что же мне делать, спрашиваю, если я бессмертный? Значит так, говорят, либо ты от пенсии добровольно отказываешься… Тебе деньги всё одно не нужны – и так целыми днями над златом чахнешь…
– А ты им?
– Сказал, что от пенсии ни в жисть не откажусь. Ситуация сейчас в мире нестабильная… А они тогда говорят: «Ну, раз ты по-хорошему не хочешь…» Короче, вызвали ментов…
– Полицейских…
– Во-во, они меня сюда в момент пристроили. Говорят, ты пока, старик, здесь посиди, а мы поищем волшебное яйцо с иголочкой внутри. Ну а коли найдём, ты у нас не только от пенсии откажешься, но и злато нам всё отдашь. Это уж будь уверен…
– Горыныч, а ты здесь с какого перепугу?
– Да я, Вань, политический…
– В смысле?
– Какие-то пираты выпустили водку «Горыныч», а мне отчислений шиш. Ну, обидно стало, вот я и пошёл к Думе с плакатом «Деньги на бочку!». Стою себе один, ничего не боюсь, так как по закону у меня одиночный пикет. Тут меня и повязали, а в отделении объяснили, что поскольку три головы, то это уже не одиночный пикет, а несанкционированный митинг.
– Да, не повезло тебе… А вот скажите мне, друзья, что здесь делает Серый Волк?
– Что делает, что делает… Дрыхнет…
– Это я вижу, но как он здесь оказался?
– Пытался чиновнику дать взятку, чтобы его включили в Красную книгу как исчезающий вид…
– Зачем это ему? Для понтов, что ли?
– Да ты чо?! Если волков внесут в Красную книгу, так на них же охота будет запрещена… Да, видно, мало дал, вот чиновник его и сдал полиции.
– Кстати, касатик, ты нас всё расспрашиваешь, – вступила в разговор Баба яга, – а сам-то ты как на кичу попал? Ты же всё-таки царевич, у тебя и положение, и связи… Не то что мы, голь перекатная…
– Эх, Яга, у меня по нынешним временам самая страшная статья. Тут уж царевич – не царевич, а отвечать придётся…
– Убийство?! – охнула Баба яга.
– Хуже, гораздо хуже… Сексуальные домогательства… На меня заявила Царевна-лягушка…
– Так столько же лет прошло…
– Здесь нет давности… Короче, она написала, что я её запугал стрелами, потом набросился на неё и поцеловал. Якобы она была тогда резко против, так как состояла в серьёзных отношениях с ёжиком…
– Так она же потом превратилась в красу-девицу…
– Да сказки всё это! Ни в кого она не превратилась… Как была жабой, так жабой и осталась.
– А чего ты к ней тогда с поцелуями полез?
– Да не лез я ни с какими поцелуями. Сама подумай, чтобы я жабу целовал… Просто стрелу поднял и к отцу вернулся. Остальное наши сказочные журналисты выдумали…
В этот момент дверь камеры приоткрылась, и конвоир гаркнул:
– Иван, который царевич, к следователю…
Три желания
В осеннем парке было почти безлюдно. Даже несмотря на то, что погода стояла хорошая и день был воскресный. На одной из скамеек сидел мужчина лет сорока с полиэтиленовым пакетом, в котором проглядывалась бутылка кефира. Одет он был скромно: в видавшую виды ветровку и джинсы с лейблом «Егорьевская швейная фабрика» на заднем кармане. Мужчина сидел, низко опустив голову, и время от времени вздыхал.
Он даже не заметил, как к скамейке подошёл некий человек неопределённого возраста и сел с другого конца. Этот прохожий был на удивление невыразителен. Среднего роста, с правильными чертами лица, с зачёсанными назад русыми волосами. Одет он был в безликий серый костюм и в такую же серую рубашку. В руках кроме обычного чёрного зонта-трости у него ничего не было. По такому скользнёшь случайным взглядом и сразу забудешь.
* * *
Когда мужчина в очередной раз горестно вздохнул, незнакомец повернулся к нему и участливо спросил:
– Вздыхаете? Что-то произошло?
– В том-то и проблема, что ничего не произошло. Абсолютно ничего. Я больше так жить не могу.
– Может, познакомимся? Меня зовут Феодосий Федулович. Иногда меня называют ФФ.
– А меня Вова. Иногда друзья зовут Вовчиком.
– Вам же, наверное, около сорока?
– Сорок два.
– Почему же у вас только уменьшительное имя? Даже без отчества…
– Вот оттого и вздыхаю. Жизнь у меня просто беспросветная.
– Неужели всё так плохо?
– А вот я вам расскажу, если не задерживаю. Закончил Политехнический, имею с десяток изобретений. Сейчас работаю в компании, которая занимается инновационными разработками. Женат, сыну тринадцать лет…
– Пока звучит более чем привлекательно.
– Это пока. Разработал я навигатор для женских сумок.
– Простите, для чего?
– Для женских сумок. Общеизвестно, что женщины ничего не могут найти в своих сумочках. Мой навигатор сканирует любые предметы, брошенные в сумку, и запоминает их местонахождение. Дама открывает сумку, достаёт из маленького кармана навигатор и произносит, например, «Ключи!». Навигатор ей тут же показывает на экране местоположение ключей в сумке.
– Очень интересно! А если сам навигатор свалится на дно сумки?
– Всё продумано. В этом случае она произносит «Ты где, милый?» и в ответ слышит фрагмент арии «Я здесь, моя королева!» из оперы Верди «Трубадур». Ария звучит тихо, но до тех пор, пока дама его не найдёт.
– Умно.
– Прихожу я с этой идеей к своему непосредственному начальнику, рассказываю, а он смеётся и говорит: «Вовчик, не занимайся ерундой. Ты и так от графика отстаёшь». Тогда я пошёл к коммерческому директору. Он тоже выслушал и говорит: «Вова, уймись, это на фиг никому не надо. Бабы без нас со своими сумками разберутся».
– И что, так и не заинтересовались?
– Представьте себе, нет. А ведь на таких умных сумках можно миллионы заработать. Каждая уважающая себя женщина считала