У Шмелева настроение подавленное, паршивое, что сказывается на службе. И Алексей решился выручить начальника и приятеля способом криминальным. В Париже и в те времена были музеи – Лувр, д’Орсе, не говоря о дворцах, таких как Версаль. Причем хранились там не только купленные ценности вроде картин великих итальянских художников, но и военные трофеи. Алексею вспомнился девиз анархистов времен начала двадцатого века – «Грабь награбленное!».
Почему бы не забрать то, что французы взяли силой оружия, в том числе и в его стране? Картины и предметы искусства брать не следовало. Быстро их не продашь, да и известны они, сразу поймут, откуда украдены и что перед ними вор.
Быть вором не хотелось, сроду ремеслом этим позорным не занимался. А только хотелось вернуть хотя бы малую толику вывезенного из России. Кстати, большая часть так и осталась во Франции. А, по его мнению, следовало бы вывезти все имеющее ценность. И русские трофеи, и чисто французское из ценного, чтобы уязвить, наказать лягушатников, дабы в следующий раз неповадно было на восток смотреть.
Кражу решил не откладывать. По его просьбе денщик раздобыл крепкий мешок, цивильную одежду. Грабить в русской офицерской форме не хотелось, не комильфо мундир позорить. А оружие взял, с каждой стороны на ремне по кобуре с пистолетом, прикрытые полами куртки. Еще складной нож, купленный по случаю. Для России – новинка. Деревянные ручки, лезвие отличной стали, ножны не нужны, отлично в карман помещается. Вышел, как стемнело, чтобы никто из сослуживцев не увидел. И угрызения совести его не мучили совсем. Лично видел, как вели себя французы в Москве. И дома жгли, и Кремль пытались взорвать, предварительно разграбив. К жителям относились жестоко, расстреливали, тогда как жители Парижа от рук русских военных не пострадали. Мстить нехорошо, но и обиды забывать не след. Да и не мстит он, справедливость восстанавливает. Алексей, в целом человек с православными устоями, все же не считал себя согласным подставлять левую щеку после того, как ударили по правой. Трофеи, вывезенные из России, должны быть возвращены, а что утрачено, утоплено, сожжено, – оплачено Францией золотом и серебром.
Почему-то император благоволил к французам. Например, французской полиции было разрешено задерживать наших военных. Да никогда оккупанты такого не допускали! И те же пруссаки не позволяли французам арестовывать своих военных за драки либо иные нарушения. И еще. Во французских ресторанах и кафе дозволялось обедать в долг, но именной, фамилия должника записывалась. Войска пробыли в Париже два месяца, снялись по приказу. И император из казны погасил рестораторам долги. Благородно, щедро, но французы в Москве так не делали. Причем рестораторы не были в убытке. Русские привыкли обедать в полдень, а французы – в шесть вечера, рестораторам на руку: зал весь день полон и выручка двойная.
Алексей еще днем, после службы, успел проделать путь до Лувра. В чужом, причем большом по площади, городе, да без карты ориентироваться сложно. Шел быстро, сожалел об одном – не было фонаря. С одной стороны, не озаботился, сам виноват. А с другой – фонарь демаскировать будет. Фонари представляли собой масляный светильник в жестяном футляре, где четыре стенки сделаны из слюды или стекла. Свет дают тусклый, колеблющийся, да еще каждые два часа масло подливать надо. Уже квартал до музея остался, как навстречу двое. Сначала услышал их по шагам, потом увидел две тени. А затем уже тихие голоса. Говорили на французском, потому Алексей различил только два слова – «Лувр» и «франк». Алексей встал в углубление перед дверью богатого, судя по лепнине, дома. Мужчины шли по другой стороне улицы, и Алексей надеялся, что прохожие его не заметят. По ночам действовал комендантский час и прохожих не было. Да и не будь запрета, жители все равно не выходили бы, ибо преступников полно, и многие из них – бывшие солдаты армии Наполеона, распущенной и демобилизованной.
Прохожие, как назло, остановились, стали спорить. Голоса стали громче, один из них сбросил с плеча мешок, звякнувший металлом. Оба принялись мутузить друг друга кулаками, свалились на брусчатку мостовой. Потом раздался вскрик. Один поднялся, а второй остался недвижим. Тот, кто встал, убрал нож в ножны – уж больно движение характерное, не ошибешься. Похоже – грабители, а один так и вовсе убийца. Алексея заинтересовал мешок. С чего бы ему так звякать? Наверняка что-то стащили, не зря упомянули Лувр. Алексей сам раскрыл складной нож, вовсе не перочинного размера, опустил руку, чтобы нож виден не был, шагнул из укрытия на мостовую. А мужчина, уже понятно по действиям, что преступник, поднял мешок, забросил за спину и замер, увидев Алексея. Потом злобно что-то сказал, явно угрозу. Ха! Не таких видали! Алексей приближался, мужчина бросил мешок, выхватил нож, но воспользоваться им не успел. Алексей резанул его по шее, по левой ее половине, там, где сонная артерия. Сразу фонтан крови из раны. От внезапной слабости мужчина осел, выронил нож из руки, потом завалился на бок.
Алексей вытер лезвие об одежду мужчины, сложил нож, подхватил мешок. Конечно, любопытно – из-за чего дрались? В мешке явно что-то ценное. Но смотреть надо не здесь, где два трупа на мостовой. Если появятся городские стражники, оба трупа «повесят» на него. Алексей быстрым шагом направился прочь. Уличные фонари не горели. Власть несколько дней назад перешла от Бонапарта к Бурбонам, но на местах – в городах и селениях – еще полное безвластие. Старые властители покинули свои посты, а новых еще сенат не назначил. Алексей отшагал два квартала, остановился в глухом месте, развязал горловину мешка, запустил руку. Ага, есть монеты, а еще посуда из металла, похоже, серебра. Чаши, кофейник, небольшие блюда. Ну вот, до ограбления музея дело не дошло.
Алексей вернулся в казарму. Для офицеров в ней выделены комнаты, солдаты жили в общем помещении. Для начала запер дверь, зажег светильник, мешок поднял на стол. Стоило ли рисковать? Стоило! Посуда из серебра, по приблизительным прикидкам – килограмма четыре-пять. Сделана хорошим мастером, но не музейного уровня. Стало быть, грабители обнесли какой-то зажиточный дом. И монеты были франками, около полусотни. Но монет мало, долг погасить не хватит. Алексей решил утром заглянуть к маркитантам.
Серебро, как и золото, всегда востребовано, особенно во время войны, когда и человеческая жизнь порой не стоила медного гроша. Драгоценные металлы можно переплавить в слитки, что для полкового кузнеца