И добавил, что войдя в огромную Москву, французская армия растворится в городе. Станет неуправляемой. Тут же были извещены гонцом городские власти. Жители, имеющие такую возможность, стали покидать город, забрав самое ценное. Мало того, уходя, поджигали свои дома и усадьбы, чтобы французам негде было квартировать. Пожары охватили город. А 2 сентября Наполеон вошел в город. Дым пожарищ, горожан не видно, никто не преподносит ему ключи от города в знак покорности побежденного. И главное, разведка в лице конных разъездов потеряла русское войско. Наполеон был в неведении: где Кутузов?
Однако первоочередная цель исполнена, и Бонапарт посылает письмо императору Александру с предложением о переговорах и условиях перемирия. Царь их отвергает, Наполеон в недоумении: как же так? Не по правилам!
Алексей был направлен в свой полк с несколькими егерями, потому как в неразберихе боев отбился от полка. Шли пешком, с группой из пяти человек. Дело шло к вечеру, и было бы неплохо где-то устроиться на ночлег, хорошо бы на сеновале, под крышей. В этом году холода пришли рано, а под крышей ни утренняя роса не страшна, ни дождь. А уж если бы поужинать удалось, так вообще счастье.
Надо признаться, что организация снабжения полков провизией и многим прочим, без чего нормальное функционирование армии затруднительно, было поставлено плохо. Выручали сухари, а то и захваченные трофеи. Не княжеское это дело, заботиться о пропитании. И о погибших под Бородино тоже не думали. Хоронили их крестьяне из окрестных деревень.
Под Бородино полегло сорок пять тысяч русских. В том числе князь Багратион, командующий второй армией, генералы Кутайсов и оба брата Тучковы. Впрочем, у французов потери были более 50 тысяч, одних генералов было убито 49 и 37 полковников.
Один из егерей воскликнул:
– Хутор! Ей-богу, хутор!
Хутор – это укрытие от непогоды и возможность поесть. Уж краюха хлеба и каша должны найтись у хозяина. Кажется, ноги сами к хутору понесли, сил прибавилось. А у коновязи четыре лошади. Эх, опоздали, кто-то уже брюхо набил! Но Алексей был осторожен:
– Ружья проверить, подсыпать свежего пороха.
Исполнили. Алексей в руку пистолет взял, резко дверь в сени распахнул, потом в горницу. Предосторожность оказалась нелишней. За столом четверо французов. Один, судя по форме, офицер, при нем трое солдат. Французы русских не ждали. Небось, после Бородино разбежались. Хозяева непрошеным гостям прислуживают. На столе котелок с похлебкой, хлеб, жареные караси. Пахнет восхитительно аппетитно. Французский офицер стал вытягивать из кобуры пистолет, но Алексей опередил его, выстрелив ему в грудь. Сидел бы спокойно – остался бы жив. Егеря за Алексеем на французов штуцеры наставили. Те сопротивляться и не думали. У них только тесаки в ножнах, а ружья в угол составлены.
– Вяжи их, парни! Хозяин, давай веревки!
Солдат связали, определили в сарай, под замок. Алексей обыскал убитого офицера. Из-за пазухи выудил пакет, немного испачкан кровью.
– Выбросить его куда-нибудь подальше.
Хозяин запричитал:
– Никак нельзя! Вы уйдете, нагрянут чужаки. Меня за убитого на суку вздернут.
– Тогда грузи и вези подальше, сбрось в реку. За ночь далеко уплывет, если сомы не сожрут. Откуда кто узнает, что труп офицера?
– Дозвольте их лошадь взять, – попросил хозяин. – Мою на нужды армии три недели как забрали.
– Бери.
Переночевали в избе, на полу. Утром хозяин каши гречневой сварил, не пожалел конопляного масла, по куску хлеба выделил.
Во дворе решали, что делать с пленными. Вести их с собой? Их охранять, кормить надо. Самим еды не хватает. Допросить невозможно, языка никто не знает. А было бы полезно узнать, с каким заданием их послали и где сейчас находится французская армия.
– Пристрелить их, да и все.
– Ага. Только отвести подальше от хутора, чтобы на хозяина беды не навлечь.
Это мнение егерей. С одной стороны, правильно. Врага уничтожать надо. А с другой – убивать безоружных пленных рука не поднимается. Не по-христиански кровь проливать. В бою – другое дело. Он вооружен, и ты. Кто врага убил – тот более ловкий, умелый, удачливый. А еще надо решать с лошадьми. Если оставить хозяину, придут французы, спросят: где взял? Лошади строевые, не тягловые. Понимающий человек сразу поймет: верховая лошадь посуше ста́тью, а тягловая пошире в кости. У тягловой на шее потертости от хомута, а у верховой – на спине от седла. Подковы русские и французские разные, тоже улика. И оставить коней на хуторе – все равно что подписать хозяину смертный приговор. Можно самим поехать, но лошадей четыре, а егерей, если с Алексеем считать, пять.
Самое скверное – неизвестно, где находится полк. После раздумий Алексей принял решение:
– Пленных раздеть до исподнего и отпустить.
Егеря переглянулись. В своем ли уме подпрапорщик? Алексей продолжил:
– А после садитесь на лошадей и ищите полк. Полагаю, вам следует идти на Рязанскую дорогу либо Владимирскую.
Об этом Алексей помнил из истории, как и то, что, въехав в Москву, Наполеон устроился в личных покоях императора Александра в Кремле.
В начале 1812 года в Москве проживало 270 184 жителя. С объявлением сдачи Москвы осталось 6200 человек и более десяти тысяч раненых и больных русских солдат.
Город подожгли 2 сентября по приказу губернатора Москвы, графа Ростопчина. Кутузов после Бородино просил императора и Ростопчина помочь армии резервами, оружием и боеприпасами, продовольствием. Ростопчин не открыл арсеналы, чтобы вооружить ополченцев и новобранцев. В результате французам достались 156 пушек, 74 974 ружья и 7000 штуцеров, порох, ядра, свинец для пуль. Из храмов Москвы на трех сотнях подвод вывезли драгоценную утварь и иконы в Троице-Сергиеву Лавру, в Ярославль.
Огонь, раздуваемый поднявшимся сильным ветром, охватил центр города, Замоскворечье, Солянку. Пожар бушевал до 6 сентября, уничтожив центр города. Наполеон 4 сентября покинул Кремль (из-за густого дыма нечем было дышать), перебрался в Петровский путевой дворец. Он отдал приказ расстреливать поджигателей. Четыре сотни жителей – прислуга, горожане – были расстреляны. На улицах стало пустынно, валяется одежда, предметы мебели, убитые. По домам шастают грабители и мародеры, французские солдаты в поисках ценных трофеев. Трофеев набиралось не на солдатский ранец, а на телеги.
…Егеря раздели пленных. Те принялись молиться и взывать к русским. Видимо, решили, что сейчас их расстреляют. Русские же варвары. Но егеря их выгнали.
– Пошли прочь!
Пленные сначала оглядывались: не пальнут ли в спину? Отойдя на полсотни шагов, бросились бежать.
– Забирайте трофейные ружья и по коням, – приказал Алексей.
– Ты что удумал, господин подпрапорщик? Не сдаться ли неприятелю? –