– Ты можешь потерпеть? – устало вздыхает Райт.
– А ты можешь объясниться? Какого черта ты меня практически выкрал из собственного дома? – проигрываю выдуманную собой же игру и поворачиваюсь к Никсону, опустив взор на его колени.
Или мне так просто хотелось…
– Прости, – остужает свой неукротимый нрав, – я испугался, что ты не согласишься поехать со мной.
– А так, конечно, у меня выбора не было! Посмотри на это, – указываю рукой на свои ноги, – я в домашних тапочках!
Никсон заливисто рассмеялся и снова попросил прощения, прибавив газу. Машина плавно несется по пустой трассе, кругом одна природа и широкие пустые поля, где раньше наверняка паслись домашние животные.
Небо, ко всеобщему везению, полно перистых облаков, которые медленно ползут по голубой лазури, окрашиваются в золотой и малиновый, пропуская через себя пронзительные солнечные лучи закатного солнца.
Я приняла решение попробовать расслабиться и забить на тот факт, что на мне домашний спортивный костюм и тапочки. Черт… Только доходит, что волосы собраны в пучок, а на лице ни капли косметики. Даже банального блеска для губ.
– Ты злишься? – нарушает молчание парень за рулем.
Не сразу отвечаю:
– Угадай.
– Я был не прав. Мне нелегко признавать свои ошибки, но… – осекается, дает себе время собраться, а я вслушиваюсь, глядя в окно. – Порой мы сами того не замечаем, как своими словами обижаем дорогих нам людей…
И тут будто сон длиною в вечность наконец-то рассеялся. Я выпрямляюсь в струнку, обхватываю пальцами подбородок, больно сжимая нежную кожу, и всеми силами пытаюсь не улыбнуться. Он только что сказал, что я дорогой для него человек? Никсон Райт? Парень, из-за которого у меня порой бывает мигрень? Чудеса.
– Знаю, я веду себя иногда как неадекватный, – он ловит мой насмешливый взгляд и закатывает глаза, – ладно, не иногда… Мы с тобой очень разные, тем не менее общие интересы у нас имеются, этим я и хотел воспользоваться.
– Я догадываюсь, куда ты меня везешь, – вытянув голову вперед, рассматриваю переливающиеся вдали хрустальные цветы. – «Сумрачный парк»?
– Луна и Солнце противоположны друг другу, но им как-то удается жить в мире и согласии. Чем мы хуже?
Тем, хотелось сказать мне, что мы люди, а люди непостоянны, однако я промолчала и лишь задумчиво прикусила губу.
Машина тормозит у обочины. Никсон отстегивает ремни безопасности и тянется к заднему сиденью, протягивая мне плед. Я сконфуженно похлопала ресницами.
Спустя пару мгновений мы уже поднимались по ровной каменистой тропинке к холму, где когда-то воодушевлялся известный нам художник.
Ветер был умеренным, но его порывы мешали движениям, поскольку глаза слезились, из-за чего хотелось отвернуться, укрыться от надоедливого зефира. К тому же руки были заняты тяжелым пледом и ноутбуком; Никсону досталась большая корзина для пикника, набитая всякими угощениями и напитками. Придраться не к чему: он подготовился на славу.
Легкие наполняются свежим воздухом; здесь, на вершине холма, луна своим холодным блеском привлекает внимание мотыльков, а солнце слепит мимо проезжающих путников, пахнет полевыми цветами и… свободой?
Прикрыть бы веки, после чего в темноте вспыхнет картина крутых скалистых гор с заснеженной шапкой. Все чисто, свежо и не тронуто людьми. Наверное, последнее весомее всего.
Никсон находит идеальное место для лагеря: мы постелили плотный бежевый плед прямо у выступа, с которого открывается небывалый вид на, как кажется, бескрайние просторы, и небо резко стало больше и ближе, земля – дальше и меньше. Так вот, значит, каково это – быть ближе к небу, чем к земле.
Потихоньку напряжение между нами тает, и мы уже вовсю смеемся, раскладывая фрукты и ягоды в контейнерах; Ник достает китайскую еду (спасибо ему за морепродукты, я их обожаю), хмурится и ругает себя за то, что забыл прихватить бокалы для вина, но потом резко поднимается с места и бежит вниз, к машине. Я смеюсь над ним. У него так смешно и в то же время мило подпрыгивают завитушки на голове, аж улыбка на губах застывает, будто зацементированная.
Пользуясь пятиминутным отсутствием Никсона, собираю ромашки и плету тоненький венок, который, если небрежно схватить, рассыпется в одночасье.
– Тебе идет, – учащенно дыша, садится рядом Никсон.
– Спасибо. Хочешь такой же?
– Даже не думай, – предостерегающе сверкает карамельными глазами Райт, и я заключаю под нос: «Зануда».
Провожать насыщенный день в подобной атмосфере – это лучший финал. Солнце теряется в плену пожелтевших облаков, и наступает «золотой час»: все окрашивается в оранжевое, а хрустальные нарциссы вокруг нас принимаются мерцать, подобно волшебной пыльце, влюбляя в себя только больше.
– Это волшебно! – хотелось сказать в уме, однако выпалила восклицание вслух.
Солнечные лучи ровно ложатся на лицо парня, а его отросшие волосы поблескивают почти в пшеничном цвете. Он выглядит таким эстетичным в этой кремовой кофте, джинсах и вообще во всем…
Поднимается ветер, я морщусь – Ник снимает с себя теплый кардиган и заставляет меня надеть его.
Высказав пару ласковых, я все-таки принимаю поражение и кутаюсь в одежду, пахнущую Никсоном. М-м-м, мне это напомнило мятный шоколад. Я его с детства ненавижу, но сейчас вдруг захотелось попробовать хоть один ломтик.
– Смотри, – привлекает мое внимание кареглазый, жмурясь из-за яркого солнца, – я купил их специально для тебя.
– Мой любимый мармелад! – забираю со дна корзинки три большие упаковки кислых червячков. – Давно я их не ела.
– Зато я покупаю их чуть ли не каждый день, – буркает Райт, а я довольно хмыкаю, – ты была права: они очень вкусные.
– А я вообще редко ошибаюсь, – прикусываю язык, осознав всю нелепость реплики.
Красное вино разливается с приятным бульканьем в бокалы, принесенные Ником. Поют птицы, и небесное светило медленно опускается к линии горизонта.
Хорошо прожевывая ролл во рту, предлагаю Райту жгучий васаби, но тот отказывается, объясняя это проблемами с желудком.
– Бывала когда-нибудь на Санта-Катарина? – спрашивает Никсон.
Я чуть ли не поперхнулась.
– Ты издеваешься? – выгибаю бровь, вмиг захныкав. – Я вообще нигде не бывала. Портленд не в счет, – щелкаю палочками для еды, когда шатен хотел вставить слово. – Я же рассказывала, там живет моя кузина.
– Тогда я обязан тебе показать, какие там великолепные закаты, – и Никсон хватается за свой сотовый, приблизившись ко мне вплотную и листая фотографии в альбоме, заставляя мои чувства свернуться в трубочку.
Это так красиво… Не описать словами. Песчаный пляж так и манит пробежать по наверняка горячему песку, прозрачные воды Атлантического океана спокойны, лишь вдали видны пенистые линии волн. Небо абсолютно чистое, держит огромное кольцо солнца, прямо картинка из мультфильма.
Я шумно сглотнула и с доброй грустью отодвинулась от Никсона.
– Повезло тебе. Многое уже повидал.
– Ты говоришь так, словно тебе уже девяносто и ты прикована к кровати. Рэйчел, – посмотрел