– Говорят, нельзя разочароваться в человеке дважды, но ты стал живым доказательством, что в этой жизни возможно все. Уходи, – сажусь к нему боком и стискиваю челюсти.
Поколебавшись несколько мгновений, брюнет обходит столик и, оставив после себя мою растоптанную душу и шлейф резковатого одеколона, выходит за порог кондитерской.
Как только это происходит, я не сдерживаюсь, прикрываю покрасневшее лицо руками и проливаю слезы, коря себя за излишнюю чувствительность. Глупая девочка, зачем ты заплакала из-за него? Снова. Зачем?
Конечности будто отнимаются, а грудь сотрясается от бесшумного плача, ибо приходится себя сдерживать, иначе посетители поймут, что я реву.
Беатрис подрывается со своего места и присаживается рядом, взяв меня за влажную от слез ладонь.
Я судорожно вытираю потекшую тушь и шмыгаю носом. Не хочу казаться слабачкой, пусть обида и разъедает мою плоть изнутри. Я изменилась, я сильная…
– Рэйчел, почему ты плачешь? Из-за слов того рыжего козла? – озабоченно интересуется школьница.
Спустя паузу признаюсь:
– Дело не в нем… Просто мне так больно, понимаешь? Я ведь искренне его любила, а он перечеркнул эти чувства и оставил меня, а теперь… – понадобилось некоторое время, чтобы взять себя в руки и спокойно рассказать обо всем Беатрис.
Раньше даже под дулом пистолета не стала бы делиться своим прошлым, ибо убегала от него, тем не менее отныне я не боюсь. Мне не страшно. Я доверяю Беатрис, знаю, что могу положиться, поэтому, ничего не утаивая, посвящаю ее в курс дела.
– Так он твой бывший парень? Знала бы раньше, плюнула бы в лицо, – скалится Би и смачно ругается. – Хочешь, мы расскажем о нем Нику? Он его побьет.
Наивное предложение подруги вынудило слабо рассмеяться и забыть на секунду о своих проблемах.
– Это лишнее. Тем более Эрик занимался боксом.
– И что? Никсону это не помешает надрать ему задницу.
Тактично отказавшись от столь щедрого предложения, сообщаю, что мне нужно умыться, на это брюнетка кивает, а сама заказывает нам такси.
* * *
Я люблю, когда скрипят качели. Этот резкий звук преображает реальность, добавляет некую меланхолическую атмосферу. Или дело в том, что у меня отстойное настроение?
Солнце скрылось за горизонтом час тому назад; зажглись огоньки на небе, однако из-за фонарей, светящихся билбордов, гирлянд на деревьях и неоновых рекламных щитов их практически не видно. Приходится напрягать зрение, и то получается не сразу.
Блеклая убывающая луна выглядывает из-за стеклянных небоскребов вдали, в центре Митсент-Сити, а я продолжаю лететь вперед-назад, вперед-назад, ощущая мурашки по всему телу во время взлета, когда воздух в легких как будто замирает.
Волосы сильно вьются, путаются из-за холодного весеннего ветра, бьют по лицу и вынуждают тихо смеяться. На фоне этой красоты играет Wicked Game, закрепляя представление, словно мы герои подросткового фильма. У вас бывало такое ощущение? Вы воображали себя каким-либо персонажем, придумывали реплики, дописывали сценарий истории? Кажется, мой фильм вышел бы скучным…
Я опускаю ноги вниз, прилагая усилия, чтобы остановить качели, и поворачиваюсь направо, счастливо и благодарно улыбаясь. Аромат горячего шоколада наконец-то доходит до меня, и я глубоко вдыхаю, принимая из рук Никсона пластмассовый стаканчик.
– Это для того, чтобы ты не простудилась, – объясняет на ходу шатен, отключив музыку и усевшись на качели рядом, и делает первый глоток из своего стаканчика.
– О, они добавили маршмеллоу, – по-детски торжествую я, тихонько раскачиваясь.
– Я знал, что тебе понравится. Сегодня ты какая-то странная. Много молчишь, а я отвык от тишины в твоей компании, – отшучивается Райт, на что я виновато поджимаю губы.
Рассказывать про неожиданную встречу в кондитерской совсем нет желания. Зачем портить друг другу настроение? Лучше мне хандрить одной.
– То есть я, по-твоему, болтушка?
– Я этого не говорил, – запротестовал Ник, хлюпая горячим шоколадом.
Я шуточно замахнулась на него рукой, и мы одновременно засмеялись и опустили головы, шаркая ботинками по твердой земле.
Кто бы мог подумать, что я буду проводить время с этим казавшимся мне грубияном, попивая какао с зефирками? Жизнь удивительная, а главное, непредсказуемая штука, которой не подчиняются законы физики, зато содействуют законы подлости. По сути, если бы не этот самый закон, многое бы в жизни так и не произошло. Я верю в «эффект бабочки», «эффект домино», даже верю в плацебо, ибо много раз видела, как самовнушение улучшает самочувствие человека. Фраза «все в порядке» равносильна сильному успокоительному. Но речь сейчас не об этом… Просто меня смущают перемены в моей жизни: те, кого я любила вчера, сегодня мне безразличны. Те, кто были мне ненавистны, сейчас мои друзья.
– Никсон, – прокашлявшись, окликнула парня я; он поднял темные глаза, – ты когда-нибудь разочаровывался в людях?
Помедлив, видимо, вспоминая, Райт отвечает:
– Бывало. А что? Ты с этим столкнулась?
– Давно, но, кажется, признала это только сейчас, – и снова глоток; от горячего пара потеет лицо. – Тебе было больно?.. Ты мог смириться с тем, что дорогой тебе человек резко изменился?
– Но ведь это нормально, – смотря мне в глаза, заявляет Ник, – люди меняются, и, когда такое происходит, нужно быть готовым отпускать. Человек не может постоянно соответствовать нашим ожиданиям. По сути, это просто образ, который нам навязало собственное сознание. В конце концов образ этот со временем рушится, и нам кажется, будто мы никогда и не знали этого человека. Будто он теперь… не он.
Прикусив нижнюю губу, я осознаю, что лицо напротив исказилось, тогда мне приходится сморгнуть слезу и улыбнуться, царапая ногтем большого пальца стаканчик.
Возможно, Никсон прав. Может, я просто придумала своего идеального Эрика, а он таким никогда и не был, мы просто плохо друг друга знали… Ах, забавно. В тот период мне думалось, что я изучила его как свои пять пальцев. Тем не менее сюрприз, Рэйчел! Тебя выставили идиоткой.
– И что тогда делать? – разбито прозвучал мой голос.
– Ничего. Идти дальше. Если постоянно держаться за прошлое, можно упустить то, что приготовила тебе жизнь в настоящем.
– Ты издеваешься, – в отчаянии посмеялась я, прикрыв лицо ладонями и задержав их на голове.
– Если говорить то, о чем думаешь, значит издеваться, то да.