Протискиваясь сквозь толпу людей, невнятно прошу прощения и пробегаю целый квартал, в уме ликуя, что удалось приблизиться к неизвестному человеку. Однако на этом мое везение закончилось: незнакомец, понимая тщетность своего положения, резко изменил стратегию, завернув на проезжую часть.
Я, учащенно дыша, торможу у самого края бордюра, с ненавистью наблюдая, как шпион перебегает улицу, чуть было не попав под колеса сигналившей легковушки.
Зашибись! Нет, вы серьезно? За мной следили, и отныне я уверена, что мне это не померещилось. Поистине гадко!
Поправляя растрепанные волосы за уши, пячусь назад, опираясь спиной о стену какого-то здания, и позволяю себе отдышаться, ибо состояние такое, что ноги дрожат то ли от физической нагрузки, то ли от страха. Это ведь серьезно! За мной следят, понимаете?! А если на меня решат напасть? Покалечить? Что же теперь делать?
Запустив холодные пальцы в густые волосы, глубоко вздыхаю и пытаюсь прийти в себя. Теперь я боюсь. Боюсь, потому что знаю, чьих рук это дело.
* * *
Жители Митсент-Сити могут справедливо прозвать меня фурией, ибо именно фурией я добралась до компании семьи Блэк, пулей, бросив в салон авто мятые купюры, выбегаю из такси.
Во мне бурлят тысячи и тысячи разных эмоций, от которых ткань под кожей рвется. Словно с тестом играются, пластилином фигурки лепят – именно такое ощущение сжимает мое горло.
Я совершенно не помню, как поднялась на нужный этаж, оттолкнула на своем пути работников и не обратила внимания на слова секретарши, что босса сейчас якобы нет на месте. Я знаю, что они врут, потому что всегда, когда приходят по твою душу, крысы прячутся.
Отворяя одну дверь за другой, я все-таки нахожу нужную и, вырвавшись из хватки молоденькой секретарши, захожу в кабинет Блэка, только вместо Фреда, которого я, кстати говоря, в лицо не видела, застаю рыжеволосого дьявола. Впрочем, он-то мне и был нужен.
Сидит, подлец, нахально улыбаясь, играет в телефоне, а заметив чужое присутствие, подбрасывает густые брови ко лбу и удивляется.
– Чем обязан такому сюрпризу? – поправляет пиджак Кристиан, жестом прося девушку за моей спиной покинуть помещение.
Та, бросив в мою сторону настороженный взгляд, сдается и нехотя оставляет нас наедине.
Интерьер кабинета простенький, без излишеств, в светлых тонах и в стиле хай-тек.
Я, как обычно это бывает, напрочь забываю заранее отрепетированный по пути монолог, тяжело вздохнув, бросаю на кожаный диван свою сумку.
– Ты далеко зашел, Крис, – прищуриваюсь, дрожа голосом от злости.
Парень, учуяв мой вражеский настрой, в недоумении изогнул брови и хмыкнул. Подхожу ближе, словно тигр в клетке к своему куску мяса.
– Не понимаю, о чем ты… – качает головой тот, но мой громкий хлопок ладони по глади стола его перебивает.
Сама не понимаю, какого черта творю, однако картинка неизвестного фотографа, нарушающего мою частную жизнь, до сих пор живот сводит.
– Не лги! Я знаю, это ты! Что, решил следить за мной? Думаешь, что-то выяснишь? Ничего подобного! – сквозь стиснутые челюсти произношу я, кончиками пальцев ощущая зуд под ногтями.
Прошел час с того момента, как я пустилась в погоню за неизвестным, и, еле дождавшись окончания рабочего дня, примчалась сюда, мечтая разнести весь офис Блэков к чертовой матери, однако лицо парня, профессионально строящего из себя ангела, поджигает во мне пламя ярости, и, боюсь, мне будет трудно сдержаться.
– Прости, но я честно не понимаю… – все еще отрицает рыжий, но неожиданно он сам себя обрывает на полуслове и на секунду застывает восковой фигурой, после чего на его гладко выбритом лице расцветает лукавая улыбка.
Боже, да что с ним не так в самом деле? Он псих!
– Я заявлю на тебя в полицию, Кристиан. Думаешь, я стану терпеть твои выходки? – брезгливо скривив рот, плюю я.
Пряди светлых волос выбиваются из слабого хвоста, пульс участился, однако я оставляю это без должного внимания, осознавая, что это последствие моего неконтролируемого гнева.
Парень некоторое время смотрит в упор, смакует мысль, барабаня по столу пальцами, на которых красуются броские перстни, и шумно усмехается, вынуждая меня приподнять брови в вопросе.
– Ладно, да, это был я. Ты попала в яблочко.
– Тебе смешно?! – цокаю. – Я правда пытаюсь держать себя в руках, но ты…
Недоговариваю, ибо грудь в эту секунду будто расплющило, а воздух, оставшийся внутри, сменился углекислым газом. Я чуть было не сгибаюсь пополам, выпучив сверкающие глаза, и шумно вдыхаю, считая громогласные удары сердца.
Существует такое понятие, как «интуиция», или «шестое чувство», и именно оно, как мне думается, дало о себе знать, поскольку далее происходит следующее: дверь за моей спиной бесшумно открывается, но я слышу стук каблуков, а после – тишину, из чего автоматически следует вывод, что некто замер на месте.
Я все еще прожигаю недруга косым взглядом, отрывисто дыша, тот же переводит хитрые глаза за мои плечи, и я четко вижу азарт, вспыхнувший на дне угольного зрачка. Мне это отнюдь не нравится. Сердце требует развернуться, а вот разум, к которому мне стоило бы прислушаться, вопит раненым зверем, моля в отчаянии игнорировать стоны сердца. Но разве так можно? Если сердце кричит, значит, есть на то причины? Ох, как тяжело разбираться в собственных ощущениях…
– Красотка, ты, кажется, знакома с моим добрым другом и по совместительству компаньоном, да? Полагаю, вы давно не виделись… – ехидничает Крис, и я растерянно хлопаю ресницами, не чувствуя опоры под ногами.
Впрочем, конечности свои я тоже перестала чувствовать, и они, решив своевольничать, развернули мое тело и заставили взглянуть на нежданного гостя.
Сотни сочиненных монологов, сотни выдуманных вопросов в духе «почему?», «за что ты так со мной?», сотни тщательно отрепетированных сцен приветствий… Абсолютно все вылетело из головы, растворившись в воздухе. Коленки задрожали, потому мне пришлось опереться рукой о стол, не сводя стеклянных глаз с призрака, который казался живым и настоящим, будто он правда передо мной… Стойте, не может быть. Этого. Просто. Не может. Быть.
Я ничего не слышу из-за звона в ушах. Ничего не вижу из-за желтых пятен, мелькающих перед глазами. Зато чувствую все: одновременно смешалось столько эмоций, будто меня насильно посадили на колесо обозрения, включив скорость на максимум, и вот-вот мою душу вывернут наизнанку. Боже, как же я хочу кричать. Кричать до потери голоса, до потери сознания, чтобы накопившиеся за два с половиной года чувства покинули меня.
Первые месяцы после расставания я просыпалась в холодном поту посреди ночи с его именем на пересохших губах. Я бредила им, стараясь отыскать оправдания… Я честно надеялась подобрать неоспоримое оправдание, которое сбило бы меня