Ничего себе… Она раньше никогда таким тоном не говорила с этим парнем. Во всяком случае, при мне точно.
Диего нежно улыбнулся и позволил себе погладить щеку девочки, вследствие чего на тех предательски выступил румянец.
– Это ради твоего же блага, малышка. Я приготовлю вам горячий шоколад. За счет заведения, – подмигнул напоследок темноволосый, направляясь к стойке.
Только он сделал три первых шага, я тут же встаю перед крошечной девушкой и строю недовольное выражение лица, стараясь максимально передать мимикой все эмоции, ибо бьют они через край. Как вообще можно было додуматься до такого?
– Ты спятила? – прошипела я.
Би цыкнула, заставив сесть в кресло. Мы обе снимаем с себя верхнюю одежду, повесив на вешалку, а потом садимся поудобнее, дожидаясь обещанный горячий шоколад.
– Он назвал меня малышкой, – лучезарно заулыбалась Беатрис, пища от счастья. – Ты слышала?
– Да, но обращался он к тебе как к младшей сестре, – фыркаю громко, игнорируя тот факт, что брюнетка реально поглаживает ладонью ту щеку, до которой дотронулся Диего.
Меня сейчас стошнит, серьезно.
– Ты правда хотела участвовать в гонках? И вообще, твой Диего – байкер под прикрытием или типа того? – продолжила я.
– Рэйчел, не реагируй так остро, ладно? Я специально пригласила тебя, потому что мне кажется, что только ты способна понять мои чувства, – в мгновение ока сменила интонацию девушка, сделавшись печальной.
Все-таки я была права: с ней приключилась беда. Обидел кто-то или поссорилась с кем – понятия не имею, но факт остается фактом. Беатрис ранили.
– Я могу понять тебя, но оправдывать не собираюсь. Это сумасбродство! Ты с ума сошла! Заезд ведь опасен.
– Диего круто управляется с мотоциклами, – больше внушает самой себе, чем мне. – Он тебе не нравится? Тоже считаешь, что он мне не пара?
– Би, почему тоже?.. Просто…
– Что просто? – печально сложив брови, поджала накрашенные губы Беатрис. – Любовь не выбирают. Возраст не имеет значения. Разве нет? Почему Никсон, родители и даже ты диктуете мне, кого любить? Мы живем в современном демократическом обществе, черт возьми! Я правда надеялась, что хотя бы ты меня поддержишь…
В конце голос Беатрис стал сухим и ломким, она спрятала свои глаза и принялась нервно играться с кольцом на пальце.
Перед глазами моя кухня. Я ругаюсь с бабушкой, отстаивая свои права на чувства. Хах, тогда я обвиняла Фрейю в ее неправильном образе мыслей, а сейчас сама вкладываю силы для того, чтобы остановить влюбленную девочку. Конечно, история с Эриком совершенно другая, однако в обоих случаях люди пытаются контролировать жизнь другого человека. Мне стало стыдно перед Трис. Очень стыдно…
– Прости, – вздохнула я, виновато взглянув на сидящую напротив девушку, – я не хотела тебя обидеть. Ты права, любовь не выбирают.
– Если бы люди могли выбирать того, кого любить, это была бы уже не любовь, согласись?
– Ага, наверное… – задумчиво ответила я, не моргая долгое время.
Давно мне не приходилось размышлять о «красном» чувстве. Два года одна только учеба и желание помочь маме. Боже, именно так я жила до встречи с Эриком и именно так я живу после расставания с ним.
По-моему, это мое личное проклятье. Эрик был переломным моментом. Думаю, судьба специально свела меня с ним, чтобы в конечном итоге я смогла измениться, найти свои слабости и уничтожить их. Теряя кого-то, мы находим себя…
В семнадцать я была очень впечатлительной. Не верила в любовь, а потом, как дурочка, отдала сердце первому мальчику, показавшемуся мне «тем самым». Любовь слепа. Я ошиблась. Эрик Нансен был «тем самым», кто разбил мое сердце. Прежде я сильно страдала из-за этого, однако сейчас благодарна зеленоглазому за это. Потому что разбитое сердце доказательство того, что любовь есть и она может ранить. Сильно ранить.
Диего бережно опускает на поверхность столиков кружки с горячим шоколадом и насмешливо смотрит на макушку Трис, девушка успешно строит из себя обиженную принцессу. Браво, отлично держится.
– Ты обиделась на меня, да? – ласковым баритоном спросил бариста.
Хоть имени не называл, но все поняли, к кому именно тот обращался.
– Нет. Я не ребенок. На такие пустяки не дуюсь, – говорит одно, а делает другое.
Би размешивает трубочкой содержимое в кружке, соединяя сливки с напитком, и даже косо не глядит в сторону умиляющегося этой картиной Диего.
Уверенно заявляю, что черноволосый не влюблен в Беатрис. Это скорее похоже на заботу, нежели на «красные» чувства. М-да, такими темпами у школьницы нет шансов.
– Правда не обижаешься?
– Да.
– Точно-точно? – докапывается Диего, и мне не удалось сдержать улыбки.
– Сказала же, да! Триста раз! – хмуро смотрит снизу вверх на ухмыляющегося итальянца Би, смешно надув красные щеки.
Всего на секунду в голове вспыхнула мысль, что они были бы милой парой, но вскоре помутнение рассудка проходит.
– Малышка, – Диего погладил девушку по голове, вложив в это слово всю свою нежность.
– Никакая она тебе не малышка! – вдруг послышалось за нашими спинами.
Беатрис резко вскакивает со своего места и напуганно округляет глаза, не смея произнести и звука. От ее пунцовых щек отлила кровь, и школьница стала белее мертвеца. Господи, похоже, пришел жнец по наши души… А может, это кто-то и похуже, например, сам дьявол.
Я, собрав всю смелость, поворачиваюсь боком к входной двери и застаю разъяренного, будто голодный волк, Никсона, в руке которого почти трещит по швам телефон. Так сильно его сжимает, аж самой больно.
– Никсон… – тихо произнесла брюнетка.
– Где твой телефон? Я звонил тебе двадцать раз! И что я говорил насчет этого?! – кивнув на Диего, приближается к нам шатен.
– Ты все не так понял, – попыталась объяснить та, но устрашающий голос попытку уничтожает.
– Я тебе простым языком сказал, чтобы ты держалась от него подальше! Утренний разговор на тебя не повлиял?!
– Не кричи на нее, – возмутился поведением нежданного гостя бариста.
Я молчала в тряпочку, не представляя, как себя в этой ситуации вести. Вмешаться? Заступиться за Би? Боже, помогите!
– Я сам разберусь, как мне говорить со своей сестрой, хорошо? А ты, – тычет указательным пальцем в сторону чуть ли не плачущей девушки Никсон, – быстро одевайся. Мы уезжаем отсюда.
Шатен, одетый во все темное, круто развернулся и хотел было уйти, но тут в игру вступаю я, подумывая на досуге отрезать себе язык:
– Ты ведешь себя отвратительно!
Он лениво оборачивается ко мне лицом и хмуро сверлит пылающим оком, отчего по спине пробегают мурашки, целый табун.
Ого, он вне себя от ярости. Видимо, сегодня мне суждено стать боксерской грушей.
– Ты у нас группа поддержки? Какого черта она здесь, Беатрис? Вы сговорились?