В доме пахнет духами Ро, бананами и ромом. Возможно, миссис Фишер печет что-то вкусненькое, однако это дело второе, поскольку в данный момент я концентрируюсь на другом… Со второго этажа, громко топая, спускается разодетая блондинка, которая, судя по выражению лица, чем-то очень недовольна. За ней по пятам, не затыкаясь ни на секунду, следует Реджина в домашнем спортивном костюме, яростно отчитывая дочь.
Что здесь происходит?
Перевожу растерянный взор на мистера Фишера, чей голос и пригласил меня войти, но тот лишь отмахивается, мол, не бери в голову. Тем не менее я не могу не обращать на происходящее внимания.
Роуз словно не замечает меня… Она, одетая в черные зауженные джинсы, кремовый пушистый свитер, обувается в кожаные сапоги, продолжая успешно игнорировать слова матери.
– Ты не можешь так поступить! Роуз! Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – надрывая горло, краснеет от злости Реджина. Признаться честно, мне впервые приходится видеть женщину в таком состоянии… – Роуз! Ты никуда не идешь! – пытается она схватить дочь за локоть, однако та резко вырывается и закидывает на руку утепленную кожаную куртку.
– Я тебе уже все сказала, мама! Хватит устраивать сцены, – фыркает Ро, чьи брови скосились к переносице так сильно, что мне сначала показалось, будто вместо глаз у нее коричневые полосы.
Блондинка, явно не желая со мной болтать, спешит покинуть помещение, но, увы, ее ждет неудача.
Я не позволяю ей взяться за дверную ручку, перегородив своим телом путь. Наконец подруга поднимает на меня глаза, в зрачках мелькает синее пламя ярости и раздражения, тем самым испугав меня до чертиков. Аж мурашки по телу пробежали. На меня будто смотрит не подруга детства, а злейший враг.
– Ты куда? – первое, что пришло в голову, спрашиваю я.
Ро демонстративно громко фыркнула, вложив в это действие все свое негодование, предназначенное в первую очередь родителям, после выпрямляется.
– У меня есть дела, – делает шаг в сторону, а я за ней.
– Вообще-то мы договаривались посмотреть фильм, – наивно напоминаю я, сдерживая праведный гнев.
Почему бы и нет. Я тоже имею право свирепствовать, поскольку, несмотря на измотанность, я явилась к ней домой, дабы провести вечер вместе, но Фишер вдруг посылает меня к чертовой матери. Очень мило, нечего сказать.
– В следующий раз, – без всяких чувств произнесла Роуз, круто увернувшись и пройдя к двери, за которой через миллисекунду скрылась.
– Роуз! Стой! Вернись сейчас же! – подорвалась с места Реджина, заводясь по-новому.
Она, сжимая кулаки и сдерживая слезы обиды, усмиряет свой порыв, осознав, что кричать и просить вернуться бесполезно, опускает голову и кладет покрасневшие ладони на макушку, точно корит себя в чем-то. А быть может, так и есть.
Страшный осадок остался на душе, и мне нечего сказать, как и нечего менять; я бессильна.
За все наши годы дружбы с Роуз подобного не происходило. Реджина очень любит свою дочь, пылинки сдувает, исполняет любые прихоти, к примеру, тот же переезд в другой штат с парнем… Что заставило мать так сорваться?
– Я налью тебе воды, а ты пока сядь на диван и успокойся, – со вздохом встает с места мистер Фишер, не смея глядеть в мою сторону.
Им стыдно за сцену, которую мои глаза не должны были видеть.
Реджина, держась за сердце, тихонько падает на диван и поправляет волосы. Она вдруг резко постарела на десять лет, и, думаю, всему виной стресс.
Решив, что стоять в дверях как минимум некрасиво, снимаю ботинки и приближаюсь к миссис Фишер, неловко кусая нижнюю губу. Случайно отрываю кусочек сухой кожи с губы и ощущаю на языке железный привкус.
– Что произошло? – уверенно спросила я, тоном не выдавая ничего лишнего. Например, ту же неловкость, жалость, стыд.
– Рэйчел, – разбито прошептала Реджина, подняв покрасневшие от слез глаза, – что происходит с Роуз? Почему она так изменилась?
Вопрос, произнесенный несколько минут назад, повис в воздухе, заставляя дышать им, чувствовать его на коже, словно холодный липкий пот. Стало резко интересно узнать, вытащить клешнями, возможно, страшный ответ, но пока мы просто сидим в тишине, думая о своем, буравя отстраненным взглядом углы в комнате.
Я прокручиваю первую встречу с подругой спустя продолжительную разлуку, вспоминаю не очень теплый прием, ее пьяные объятия, рассказ о расставании со Скоттом и ничего не понимаю. Как такое возможно? Роуз Фишер, полюбившая боксера на мотоцикле, внезапно остыла к парню своей мечты? Я помню ее взгляды, улыбку, когда она вспоминала о нем, ждала сообщения, умоляла меня сходить с ней в «Сходку». Помню, как она рассказывала о каждом его подарке, поцелуе и объятиях. Скотт – ее первая любовь, в этом я уверена точно. Тем не менее мне не верится, что у обоих пропали чувства. Неужели произошло что-то паршивое, заставившее блондинку отказаться от своей судьбы, от привычной жизни? Роуз Фишер просто-напросто подменили: в натуре, конечно, осталась та былая резвость, однако все равно кое-что теперь иное. И мне обязательно нужно выяснить что.
Мистер Фишер протянул жене бокал холодной воды и быстро покинул нашу компанию, сославшись на головную боль, поднялся к себе в кабинет.
– Вы не знаете, куда она ушла? – нарушила тишину я, запустив пальцы в обивку дивана.
– Наверное, снова гулять, – предположила Реджина, отпив еще один глоток воды, – она постоянно куда-то ходит. Дома мы ее видим только утром, когда она наспех завтракает, и вечером, когда обувается, чтобы уйти.
Значит, вот как…
– Вы знали, что они со Скоттом расстались?
Женщина медленно приподнимает подбородок, найдя своими опухшими глазами мои, дрожит губами, не в силах то ли от ошеломляющей новости, то ли от нервов произнести и слова.
– Я догадывалась, но не думала, что у них все настолько плохо… – щурится мать, приложив ладонь ко рту. – Почему?
Боже, надеюсь, подруга меня не убьет за это, однако я молчать не стану. Своим поведением она причиняет всем боль.
– Точно не знаю. По словам Роуз, разлюбили друг друга.
– Так вот почему она не хочет возвращаться назад… – озарило Реджину. – И поэтому она решила уйти из университета?
Теперь мой черед удивленно вскидывать брови ко лбу, ибо я ни сном ни духом об этом решении блондинки. Что еще она скрывает?
– Что? – выдохнула я, хлопая ресницами.
– Да. Из-за этого мы ссорились. Она такая глупая. Хочет из-за парня перечеркнуть все годы учебы? Все наши с отцом труды? Она еще молодая, не понимает, что образование в наше время превыше всего! Кем она станет? Где будет работать? А есть и спать? Дети такие наивные, – грустно заметила женщина, – думаете, мы вечно будем рядом с вами, но время идет, а мы стареем. Однажды мы не сможем вам помочь…