— Не надо вот так хмыкать, Муля! Не надо! Я тогда была молодая и глупая! Отец был занят своей наукой, мать болела. Поэтому я наделала много ошибок. И отец потом еле-еле расхлебал всё. Я не желаю, чтобы ты, сын, перенёс такие же страдания, как перенесла я. Поэтому я хочу, чтобы твоя жена была из хорошей порядочной семьи, чтобы у вас была поддержка родителей, связи. Понимаешь?
Я понимал, но, число формально спросил:
— А что за связи у Котиковых? Кто они?
— Ты прям как твой дед, — грустно усмехнулась Надежда Петровна, — тебя в первую очередь не Таня интересует, а связи Котиковых…
— Хочу понимать, стоит ли время тратить, — нейтрально ответил я.
— Иван Вениаминович по дипломатической линии служит, вот только-только они из Варшавы вернулись. А до этого где-то в Африке были. Я точно не помню, но ты сам можешь спросить. Ангелина Степановна домохозяйка. А Таня…
— Я согласен! — торопливо сказал я. — Я приду завтра обязательно. Иван Вениаминович ведь будет?
— Ну конечно… — не врубилась Надежда Петровна, — а зачем тебе он? Вот Танечкая чудесно на скрипочке играет. И такие стихи душевные пишет, ты будешь в восторге.
— Знаю, — кивнул я и добавил, — но ты уж проследи, чтобы Иван Вениаминович обязательно был.
Когда Надежда Петровна ушла, попив чаю с хлебосольной Дусей и прихватив с собой чудо-сырники, я с довольным видом откинулся на спинку стула: удача сама идёт ко мне в руки! Тру-ля-ля! Мне сейчас кровь из носа нужно было проконсультироваться с главой семейства Котиковых в разных нюансах выезда за рубеж и проживания там. Так-то за границу я мотался часто. Но это было там, в моём мире. И однозначно выезд за границу в двадцать первом веке и выезд через «железный занавес» в двадцатом послевоенном — это были абсолютно разные вещи. Поэтому консультация была крайне необходима.
А во-вторых, мне нужно было выяснить, как передать сестре Фаины Георгиевны информацию о том, что она будет в Югославии, и организовать им встречу. Но организовать надо всё так, чтобы ответственные товарищи не заподозрили, что это моя работа. И чтобы не сорвали встречу. Ведь я ей обещал.
Поэтому завтра на ужин с Котиковыми я пойду обязательно! Ради этого я готов слушать и Танину игру на скрипочке, и даже стихи.
Мои размышления прервала Валентина.
Она ворвалась в комнату, также, как и ранее Надежда Петровна — без стука.
И я подумал, что женщин из моего окружения пора начинать воспитывать. А то создаётся впечатление, что они все давно уже вылезли мне на голову.
— Муля! — радостно воскликнула она прямо с порога, — получилось!
— Что получилось? — я так замотался по своим делам, что уже даже и забыл, о чём речь.
— С Орфеем получилось!
— Да? — искренне обрадовался я. — Как это тебе удалось?
— Прекрасно удалось! — похвасталась Валентина, — папа, как узнал, то сказал, что от меня можно ожидать чего угодно. И лучше пусть Орфей уедет в село и там его доярки быстро подхватят, чем зять-уголовник.
— Он дал справку?
— Дал! — зарделась Валентина и протянула мне сложенный вчетверо листочек, — вот!
Я развернул. Действительно, это была справка, подтверждающая, что Жасминов Орфей работает грузчиком в магазине стеклотары «Волна» и находится на испытательном сроке два месяца.
— Замечательно, — заулыбался я, аккуратно сложил бумажку и сунул её в карман пиджака. — Спасибо, Валя.
Я ждал, что после этого она уйдёт, но не тут-то было. Она решительно плюхнулась за стол напротив меня.
— Что? — спросил я.
— Муля, — смущённо пискнула она, — мы тогда говорили…
— Я помню, — проворчал я.
— И что мне делать?
— Что делать? — задумался я и тут светлая мысль пришла мне в голову, — а знаешь, что, Валентина. А докажи-ка ты своим родителям, что ты чего-то-таки стоишь.
— Как, Муля? Я бы с радостью!
— Очень просто, — улыбнулся я. — Сейчас набирают молодёжь высаживать лесополосы по берегам Волги. Даже к нам в Комитет искусств по комсомольской линии инструкция такая пришла. Многие наши девчата берут отпуск, сбиваются в стройотряды и едут туда. У тебя же сейчас каникулы?
— Каникулы, — согласно кивнула Валентина, — осталось только последний зачёт по трудовому праву сдать. Точнее пересдать и всё. Экзамен по налогам мне автоматом засчитали. На «отлично».
— Ну вот, — удовлетворённо кивнул я, — сдавай свой зачёт и сразу же подавай заявку. Поедешь в Поволжье. Ты только представь — студенты из разных ВУЗов, жизнь в вагончиках посреди степи, работа на свежем воздухе, вечером песни под гитару и купание в Волге. Романтика! И главное — никакого контроля от папы и мамы. А в конце лета вернёшься домой, и родители сразу увидят, что ты уже взрослая, раз трудностей не испугалась и выдержала…
— И Родине помогу! — загорелась Валентина.
— И денег подзаработаешь, — добавил я.
Окрылённая Валентина ускакала домой «обрадовать» родителей, а я с облегчением выдохнул. Замечательно я придумал — и взбалмошную дурынду сплавил подальше и надолго, и заодно к физическому труду её, считай, приобщил. Как говорил классик: «труд создал человека». И я очень надеюсь, что, хлебнув реальных трудностей, Валентина снимет свои розовые очки и начнёт смотреть на мир трезвым взглядом. Заодно и комфорт в родительском доме оценит.
Теперь у меня остались вопросы по Жасминову и Ярославу.
Сейчас уже поздно идти вытаскивать Жасминова из милиции. Схожу завтра прямо с утра (только на работе покажусь и всё). Значит, на сегодня остаётся только Ярослав.
Вошла Дуся с большой пахучей кастрюлей, источающей умопомрачительный аромат борща:
— Муля, борщ будешь? Я на завтра целую кастрюлю наварила. С фасолью, как ты любишь.
— Я знаю, кто будет, — усмехнулся я и вышел из комнаты.
Ярослав нашёлся в чуланчике Жасминова. Он сидел на полу и сосредоточенно отрывал от внутренней поверхности крышки жасминовского чемодана фотокарточки с полуобнажёнными актрисами. При этом он их внимательно рассматривал и сортировал на две кучки.
— Привет, Ярослав! — сказал я.
— Борщ буду, — ответил тот, не отрываясь от занятия.
— Откуда ты знаешь, что я за борщ пришёл спрашивать?
— Он пахнет на всю квартиру, — ухмыльнулся Ярослав, отодрал последнюю фотокарточку с томной толстопопой девицей