Альберт уже сидел. Перед ним стояли два стаканчика кофе и большая ватрушка, в которую он медленно тыкал пластмассовой вилкой. Напротив него был человек в тёмной ветровке и бейсболке, натянутой до бровей. У него были сухие, длинные пальцы с аккуратными ногтями. Перед ним лежал какой-то пакет.
— О, прибыл, — сказал Альберт, радостно кивая. — Прошу к нашему столу изысканных деликатесов и древних ужасов. Стас, это Никита. А это — Стас. Один из лучших рулевых Москвы и судя по всему, шаман по призванию. Шаман, это Никита — мой, как бы это сказать, сектант-наставник.
— Не сектант, — глухо сказал Никита. — И не наставник. Я просто наблюдатель.
Я сел. Никита не протянул руки. Только выпрямился, наклонился чуть ближе.
— Ты кажешься мне восприимчивым.
— Смотря к чему, — ответил я.
— К слоям. К памяти вещей. К тому, что не говорит словами.
Я слегка кивнул.
— Возможно.
Он коротко качнул головой. Потом выпрямился, открыл папку.
— Смотри здесь. Не фотографируй, не записывай. И не читай вслух. Ни одного имени. Ни одного звука. Кое-что из этого может появиться от простого эха.
— Интригуете, я смотрю, прямо с порога, — пробормотал я. — Зачем мне это всё? С чего вы решили, что мне это интересно?— Давай начну с того, что мы знаем про Азара. — смотря исподлобья начал Никита. — Мы в курсе, потому, что общались с Исмагилом незадолго до... Ну ты понял. Не напрягайся, мы делились друг с другом инфой иногда. Было такое у нас взаимно полезное общение. Поэтому просто посмотри бумаги. Если кажется, что тебя это не касается — ошибаешься. Ты уже в теме.
У меня остались вопросы, но я решил их пока придержать. Опустил взгляд в папку. Пожелтевшие страницы. Напечатаны на старой машинке. Бумага пожелтела от времени, буквы местами плохо пропечатаны. Заметки на полях — карандашом. Страницы шуршали, как старая кожа. Никита комментировал тихо, почти на выдохе.
— Вот, смотри. Первое зафиксированное нашими коллегами исчезновение. 1972 год. Подмосковье. Девочка пяти лет. Исчезла в ясный день у ручья. Свидетель — брат. Сказал, что «вода перестала её показывать». Фраза его, не наша.
Я перевернул страницу. Фото. Бледное. Игровая площадка. Девочка на фоне. Лужа рядом. Тень — есть. Отражения — нет.
— Дальше — три аналогичных случая. Все рядом с водой. Но одна особенность. В каждом случае до их исчезновения видели не жертву. А её двойника. Бледного. С чуть другим лицом.
— Подменыш? — спросил я.
Никита взглянул на меня впервые прямо.
— Нет. Это не подмена. Это отражение, которое пришло первым. Оригинал исчезает позже.
Я молчал. Он перевернул страницу.
— Вот это. 1984. Студент исчез в здании бывшей бани. Там затопленный подвал. Последнее, что записал — «зеркальная глубина дышит». Его нашли в реке. Без рта. Буквально — без рта. Плоть гладкая. Как будто никогда не ел и не говорил.
— Что это может быть?Никита молча ткнул пальцем в следующую страницу. Там вверху было написано большими буквами «ЛОСКОТУХА».— А она, вот эта вот, — осторожно начал я и постучал пальцем по слову. — Что это за зверь?
Никита напрягся.
— Не произноси этого имени. Постарайся не делать этого даже в мыслях. Лучше как-то замени. Мы называем её Водяная Тень. Или Старая. Можешь назвать её Куполкой или Казыткой — это будет не опасно.
— А что известно о происхождении?
— Очень, очень древнее. Обычно считалось, что это типа разновидность утопленниц, которые становятся русалками. Но это не так. Пишут, что она может защекотать до смерти — это полная чушь. Это настоящая исконно навья сущность, связанная с переходами. Она не утаскивает — она стирает. Из зеркала. Из воды. Может стереть из памяти. И человека вскоре просто забудут.
Я перевернул страницу. Чертёж. Зона затопления. Несколько красных точек. Пометка — «Зеркальные окна Нави». На другом листе — фрагмент школьного сочинения. Почерк детский, но ровный. Заголовок: «Если ты увидел себя дважды — беги.»
— Кто собирал всё это?
— Один из нашего Круга. Исследователь. Он потом ушёл. Сказал, что она его ждёт. Печатал всё на машинке. Потому, что электроника искажает смыслы. Последнее, что сказал: «Если она узнает звук своего имени, она запомнит тебя». Он исчез в 1993. Его комнату опечатали. Но там до сих пор сыро.
— И вы хотите, чтобы я... что?
Никита закрыл папку. Посмотрел мимо меня. Потом вернулся взглядом.
— Пока ничего. Только знай. Вода — это глаз. Лужа — это слух. Не стой у них спиной. Не отражайся рядом с теми, кто не отражается. И главное — если услышишь шёпот с вопросом: «Ты кто из нас?» — не отвечай.
— Почему?
Он встал. Папку сунул под куртку.
— Потому что если ты скажешь: «Я это я», она подумает, что ты это он. А если ты скажешь: «Я — не я», то она решит, что ты отражение. И вернёт оригинал.
— Ты так и не сказал кто вы. — заметил я.
Никита пару минут внимательно рассматривал меня. Потом вздохнул, видимо, что-то решив.— Велесов Круг — это место, где собирается и классифицируется инфа о существах Нави. Ну не только её, конечно, — поправился Никита. — так получилось, что на этой территории проявлений Нави больше всего. Мы стараемся их выявлять и описывать. — И всё?— И всё. Уничтожение, изгнание и вообще экшен — не наш профиль. Мы учёные, которые передают сведения об активных сущностях, тем, кто может им противостоять. Например, тебе.
Выждав ещё минуту он встал, кивнул нам, развернулся и ушёл. Лёгкий след кофе остался на пустом бумажном стаканчике.
Альберт откинулся на спинку.
— Ну, не говори, что было скучно.
— Это было...
— Да, знаю. Попахивает кладбищенскими секретами. Зато теперь ты в курсе.
— Может надо было попросить сфотать?
— Нет смысла. Твой телефон начал бы врать. Он бы уже стал не твой.
Мы замолчали. Вдруг стало прохладно. Я посмотрел на лужу у бордюра.
Моего отражения там не было.
Глава 9. Голос
Я проснулся с устойчивым ощущением, что за мной кто-то следит. Не только сейчас, а вообще всю ночь. И это был не