— Пора! — сказал Густав, и они направились к выходу.
Выйдя из зала, они повернули направо и двинулись туда, куда, собственно, и должны были прийти после проведения собрания. Для того и собирали много народу, чтобы максимально отвлечь внимание на других, и в то же время быстро собрать весь актив в одном месте, без ненужного афиширования. Это организаторам удалось в полной мере.
Помещение, куда вошли активисты, в том числе и эта троица, оказалось намного теснее прежнего зала, но и актив из собравшихся образовался раз в пять меньше. Всего в нём состояло около пятидесяти человек, в данном секторе города. Собравшись в зале, косящие под рабочих, крестьян, студентов и мещан люди уставились на трёх человек местного президиума, собственно, и являвшихся их руководителями. И вот здесь разговоры пошли уже совсем, разительно другие. Прежние ораторы исчезли, а выступать взялись новые люди.
Вообще, сегодняшний сбор организовали из-за катастрофической нехватки времени на подготовку. Из центра поступил приказ резко форсировать события и вывести людей на улицы, попутно создав боевые группы и мобилизовав матросов на решительные действия. Такой план имелся у руководителей, и о котором все остальные могли только догадываться.
Все детали плана Казимир не знал, их собрали только для того, чтобы выдать устные задачи, как боевой тройке, и то из-за нехватки времени, иначе их бы получил только один из них, и совсем в другой обстановке. Включенный режим цейтнота вынуждал организаторов идти на откровенный риск, несмотря на засилье провокаторов. Однако, основные вопросы подготавливались годами, и все ждали часа икс, чтобы начать действовать по полной программе. И вот он, кажется, наступил.
— Итак, господа и товарищи, выступаем на днях, всем быть готовыми, никому не исчезать, всем пребывать на месте. Всем, кто работает под прикрытием, продолжать так же, кто нет, тому залечь на дно и ждать инструкций, — говорил благообразный старикашка, о котором никто в жизни и не подумал бы, что он принадлежит к тайной организации. — Все инструкции, господа, вы получите буквально накануне, а пока прошу достать из тайников оружие и боеприпасы, и предупредить о скором выступлении других членов ваших спящих ячеек. Они должны оказаться к тому готовы, и в то же время, ничего не знать. Выступление начнут рабочие Путиловского завода или любого другого, если информация о том просочится жандармам. Мы должны нанести удар империи в самое сердце, туда, откуда она его не ждёт. Однако, отдельные точечные удары возможны и раньше, в самых разных местах, но вы все действуете только по прямому указанию, и не более того.
В зале после этих слов возник лёгкий шум сдержанного обсуждения, но из всей сидящей рядом троицы не удержался сказать что-то вслух только Вахтанг.
— Эээ, что делается! Наконец-то! Я теперь смогу достать свой новый карабин, и подстрелю из него обязательно жандарма или полицейского, а лучше студента. Этого, как его, Дегтярёва.
Казимир, что сидел на соседнем стуле, только хмыкнул, а Густав и вовсе не обратил никакого внимания на его слова. Он больше делал, чем говорил, а вот картвел, наоборот.Это уже давно все знали, и никто не собирался поправлять Вахтанга. Собака брешет, караван идёт.
Старичок, отдав ещё несколько указаний, удалился с центра зала, уступив место другому. Новый человек, с весьма непримечательным лицом, светлыми, подстриженными ёжиком волосами и коренастой фигурой звался товарищем Вальдисом. Кто он такой и что конкретно курирует, знали немногие, Казимир не знал, его знал Густав, но ничего никому не рассказывал.
Товарищ Вальдис ничего не сказал, он остановился в проходе между рядами и стал внимательно оглядывать всех присутствующих, останавливая взгляд то на одном руководителе боевой тройки, то на другом и, подходя к ним, отдавал короткие записки. Каждый, кто получал их, вставал, вскрывал, прочитывал, и они тут же вспыхивали ярким огнём, за секунду превращаясь в серый пепел, который ещё через мгновение исчезал уже бесследно.
Из их тройки записку получил почему-то не Казимир, как старший, а Густав. Взяв её, он встал, вскрыл, прочитал, и она тут же рассыпалась прахом. Казимир ничего не стал спрашивать у Густава сразу, всё равно не скажет, а когда скажет, тогда они и начнут действовать. Возмущаться и ругаться он тоже не собирался, всё стало понятно, итак, теперь Густав настоящий руководитель их боевой группы, а не он.
Товарищ Вальдис довольно быстро обошёл весь зал и, оглядев всех ещё раз, тут же покинул его. Щёлкнул замок, закрывая за ним дверь. А на середину зала вышел очередной главарь.
На этот раз им оказался один из преподавателей академии, даже замдекана, по фамилии Фармазон, знали его только трое присутствующих студентов, остальные, скорее всего, если и знали, то как товарища Гоя. Сегодня прямо оказался день снятых масок, они слетали со всех в хронологическом порядке, и главное — быстро.
— Товарищи, в добавление к тем инструкциям, как устным, так и письменным, что вы получили, я уполномочен сказать, что никто из вас не сможет отделаться незнанием. Возможно, это лишние слова, но каждый, кто предаст, умрёт, а каждый, кто струсит, тоже умрёт, но немного позже. Все вы заключили договор с нами, и по положению военного времени вы все — государственные преступники, совершившие военную измену, за которую полагается только одно наказание — смертная казнь, и Павел обязательно её применит по приговору военно-полевого суда. Об этом знаю и я, и, тем не менее, я сознательно пошёл на это ради свободы и самоопределения иудейского народа. Я желаю, чтобы вы помнили о тех народах, которые вы представляете здесь, и освободили их от гнёта великославцев. Мы совершим государственный переворот и сместим Павла Пятого, поставив вместо него государственный совет, и превратим империю в республику, и за сим победим! — на последней фразе Фармазон вскинул вверх правый кулак и торжествующе оглядел немногочисленных слушателей.
Глаза его сверкали фанатичным огнём, характерный нос гордо утыкался во всякого, кто посмел бы ему противоречить, но таковых, к его огорчению, так и не нашлось. Все присутствующие разделяли его взгляды, либо получали за свои услуги большие деньги, и поэтому их не интересовали никакие высокие слова о свободе, равенстве и братстве. Для большинства из них все эти слова не имели никакого значения, являясь пустым звуком.
— Я вижу, что все понимают, что с корабля не сбежать, а потому напутствую вас: мы должны победить, и мы победим! Восстания пройдут по всей стране, и главное состоится именно здесь. Вы солдаты новой эры, и она скоро