Хеллоу, говорит Роман в динамик радиоприемника, обращаясь к исчезающей Австралазии. Здрасте.
Внезапно сквозь помехи и шуршание пробивается чей-то голос. Вы меня слышите? Вы слышите меня, прием?
Виток 5, движение вниз
Земля — место круговых систем: роста и разрушения, осадков и испарения; жизнь на ней задают циклические воздушные потоки, перемещающие погоду с континента на континент.
Знать об этом — одно дело, видеть из космоса — другое. Бесконечные циклы погоды. Нелл могла бы наблюдать за ними дни напролет. Прежде чем стать астронавтом, она занималась метеорологическими исследованиями и потому хорошо разбирается в погодных тонкостях. Как Земля перетаскивает воздух. Только взгляни, как ее вращение смещает облака с экватора вверх и на восток. Влажный теплый воздух испаряется с экваториальных морей и по дуге устремляется к полюсам, охлаждается, оседает и уже по другой дуге тянется обратно вниз, к западу. Беспрерывное движение. В то же время эти глаголы — перетаскивать, смещать, тянуться — описывают лишь силу движения, а не его грацию, не его — что? — синхронность/плавность/гармонию. Ни одно слово не передает точного смысла. Дело не в том, что Земля — одно, а погода — другое, а в том, что они едины. Как лицо не отделить от возникающих на нем выражений, так и Земля неотделима от своих воздушных потоков.
Что за выражение видит сейчас Нелл на этом лице? Она видит тайфун, который стал на девяносто минут больше, на девяносто минут смелее, на девяносто минут ближе к суше. Кто-то нашел бы это выражение гневным, но отсюда, сверху, Земля вовсе не кажется разгневанной. Скорее она имеет непокорный вид, излучает силу и решимость, как лица маори с вытаращенными глазами и высунутыми языками во время исполнения хаки.
Нелл фотографирует надвигающийся тайфун. Удивляется, насколько четко видны воздушные потоки, которые образуют пассаты, текут на запад вдоль экватора и поднимают тепло с поверхности океана. Образующиеся из него облака выстраиваются в башни, и эти башни выкачивают из океана энергию: чем теплее океан, тем сильнее шторм. Все это она знает, но никогда не видела собственными глазами столь живо.
Неслабый такой тайфун, говорит Пьетро, подплывая к ней. Они вместе наблюдают, как тайфун берет курс на Филиппины, Тайвань и побережье Вьетнама. Спираль тайфуна разбрасывает облака на сотни миль в разные стороны от его продырявленного засасывающего глаза.
От вида Филиппин душа в пятки уходит, говорит Пьетро. Клочки земли, которые оказались первыми на очереди. Боюсь, тайфун смоет их в первую же секунду.
Нелл кивает. Я там не раз бывала — занималась дайвингом, говорит она.
А мы с женой проводили на Филиппинах медовый месяц, рассказывает Пьетро. Я нырял в районе рифа Туббатаха. Знаешь, никогда в жизни не видел ничего более умопомрачительного. Я и подумать не мог, что на свете существуют такие формы, такие цвета, такие существа. Еще я погружался вблизи острова Самар. Мы познакомились с одним местным рыбаком и ходили в его дом ужинать.
Люди там потрясающие, кивает Нелл, радушные и открытые. Помню, я занималась дайвингом в бухте Корон среди затонувших кораблей, на озере Барракуда и вблизи Малапаскуа. Однажды мы выехали на рассвете и увидели скатов манта и лисьих акул. Акулы были похожи на серпы, на полированную сталь, они выглядели почти рукотворными, если не смотреть на их серьезные мордочки, а двигались они… словно вообще не двигались; казалось, они не тревожат воду ни малейшим всплеском. Мне они не попадались, говорит Пьетро, зато китовую акулу видеть доводилось, а тебе? Нет, но мне посчастливилось посмотреть на морского черта — это была моя мечта. И я его встречал, улыбается Пьетро. Боже мой, это было что-то безумное, фантастическое, ярко-желтое. И стаю сардин, добавляет он. Да, говорит Нелл, как подводное чудище, проплывающее мимо тебя. И этот свет, который течет сквозь воду, говорит Пьетро. И эту бездонную синеву, подхватывает Нелл. Свет, цвет, живые существа, кораллы, шелест — да просто все. Да просто все, подтверждает Пьетро.
Что удивляет:
воображение;
причина смерти Джеки Онассис (шишка в паху);
динозавры;
синяя ручка с красным колпачком;
зеленые облака;
дети в галстуках-бабочках.
Когда Тиэ сообщили о смерти матери, она тотчас взяла в руки одну из немногочисленных привезенных с собой личных вещей — фотографию, которую мать отдала ей в день расставания перед полетом. На снимке мать Тиэ стоит на берегу вблизи их дома. Она молода. Ей двадцать четыре года, Тиэ еще нет на свете, родители только поженились и переехали в дом у моря. Хотя фото сделано июльским — а значит, наверняка знойным — днем, на матери плотное шерстяное пальто. На обороте почерком отца написано: День высадки на Луну, 1969 г. Мать хмуро смотрит в небо, где — по-видимому, очень быстро — как раз пролетает чайка. Ее очертания размыты, а фигура матери, напротив, четкая, неподвижная, тонкая и маленькая. Непонятно, на что она так хмуро смотрит — то ли на чайку, то ли на само небо, туда, где, по ее предположению, находится космический корабль «Аполлон».
В детстве Тиэ казалось, что этот снимок наделен некой силой, которую она не понимала и в то же время не ставила под сомнение. Заманчивость невидимой Луны, посадки в неведомом краю, великое событие, которое совершалось в этот день, однако в другом месте — настолько далеком, что казалось мифическим. День высадки на Луну. В детстве Тиэ полагала: мама смотрит вверх, потому что наблюдает за происходящим на Луне, причем невооруженным глазом. Еще Тиэ верила, что мама каким-то образом участвовала в этом действе. Когда на прощание мать отдала ей снимок, Тиэ вдруг вспомнила свои детские догадки, прочувствовала их значимость и силу, с которой прошлое столь незаметно творит будущее. Воскресив в памяти те времена, она осознала, что своей первой мыслью о космосе обязана именно этому снимку.
Теперь под фразой День высадки на Луну, 1969 г. есть еще одна надпись, на сей раз рукой матери: Во имя предстоящей и всех последующих высадок на Луну. Читая эту строчку, Тиэ отмечает, что матери было совсем несвойственно писать такое, и задается вопросом,