Викторио стало интересно, что натворила за время его отсутствия Лозен. Дала ли она повод женщинам снова почесать языки? Продолжает ли спорить с Текучей Водой, безустанно уговаривающей Лозен вести себя как подобает девушке на выданье? Какие шутки Лозен успела сыграть с юношами, ухаживающими за ней?
Сестра поджидала его с другой стороны ущелья. Она сидела в тени кедра и учила Марию играть в камешки. Подбросив камешек в воздух, Лозен один за другим схватила еще четыре, разместив их на костяшках пальцев другой руки.
Увидев брата, девушка вскочила, подоткнула старую юбку из оленьей кожи, посадила Марию на кобылу, а потом разбежалась, уперлась лошади в круп руками и тоже запрыгнула ей на спину, устроившись за Марией. Взяв поводья, девушка поехала рядом с Викторио. При виде мушкета Лозен просияла. Она потянулась к оружию и погладила ствол.
— Нам удалось отобрать у Волосатой Ноги двадцать четыре таких ружья, — похвастал Викторио.
— Вы убили его? — Мысль о возможной гибели Волосатой Ноги отчего-то расстроила Лозен.
— Нет.
— Он ускакал на моем Колорадо?
— Да. Крадущий Любовь гнался за ним весь день.
— Этот конь принадлежит мне, а не Крадущему Любовь.
— Крадущий Любовь упустил Рыжего на перевале Мертвой Женщины, — сообщил Локо. — Волосатую Ногу так утыкали стрелами, что он напоминал кактус. Может, он владеет колдовской силой, защищающей его от пуль и стрел.
— Он обвязал вокруг шеи одеяло, — пояснил Викторио. — Оно развевалось на скаку и не давало стрелам попасть в тело.
— Надо было сжечь фургон, — недовольно проворчал Локо.
— Если мы сожжем фургон, в чем Волосатой Ноге возить товары? Что мы тогда будем у него отбирать?
Викторио и Локо спорили о фургоне всю дорогу, начиная с того момента, как оставили повозку на дороге, точно брошенного стадом одинокого трехногого бизона. Наклонившись к сестре, Викторио прошептал ей на ухо:
— Я оставил Волосатой Ноге пыльцу в мешочке, который ты мне подарила, — с длинной бахромой и ястребиными перьями.
Он знал, что Одинокая чувствует себя обязанной Волосатой Ноге и его друзьям, которые помогли ей сбежать от Эль-Гордо. Да и сам Викторио испытывал некоторое сожаление оттого, что Волосатую Ногу пришлось ограбить, но, если подумать, они ведь забрали не личное имущество парня, а вещи, которые ему поручили перевезти другие бледнолицые. Пусть мешочек с пыльцой даст ему пищу для размышлений. Викторио любил заставлять людей поломать голову, даже бледнолицых, которые, казалось, вообще не умели шевелить мозгами.
Лозен протянула брату сверток из кукурузных листьев, перехваченный стеблем травы. Викторио развернул его. Внутри оказались хрустящие лепешки из тертых кукурузных зерен. Одну из них Викторио отправил себе в рот.
— Мальчики вчера предложили помочь мотыжить поле с кукурузой, — сообщила Лозен.
Викторио знал, что она имеет в виду своих ухажеров, хотя Мак, Короткий Канат и Большерукий уже не были мальчиками. После битвы под Ариспе совет племени проголосовал за то, чтобы принять их в войны, но Лозен все равно продолжала относиться к ним с пренебрежением.
— Когда Мак расчищал нам новое поле под кукурузу, то сделал так. — Лозен надула щеки поджала губы и три раза трескуче выпустила через них воздух. — Одинокая так хохотала, что аж на землю повалилась. — Лозен расплылась в улыбке. — А Мак покраснел, как бутон цветка налеуох, в честь которою его назвали. С тех пор парня никто не видел. Хотя его сестра рассказывала, что вчера с наступлением темноты он, словно носуха, кружил вокруг ее очага в поисках чего-нибудь съестного.
Викторио рассмеялся, подумав, какой же скучной была бы жизнь, если бы его сестра не отличалась от обычных девушек.
— Замуж-то не выскочила еще? — спросил Локо.
— Все наши мальчишки недостаточно безобразны. Я дожидаюсь твоего предложения. — В знак того, что она шутит, Лозен подняла правую руку и развернула ее ладонью к Локо: указательный и средний пальцы выставлены вверх, а мизинец и безымянный — прижаты к ладони и накрыты сверху большим пальцем.
— Мы приехали не одни, — сообщил Викторио.
Лозен обернулась и увидела всадника на сером жеребце, появившемся из ущелья. Когда тот подъехал поближе, девушка обнаружила, что выглядит он как индеец, но при этом одет в парусиновые штаны коричневого цвета. Рукава ситцевой рубахи были перехвачены на запястьях широкими серебряными браслетами. Шляпу незнакомец носил как у бледнолицых, но сзади с широких полей спускался шлейф из белых перьев, ниспадая на плечи. Солнце играло на серебряном полумесяце, висевшем на груди всадника, перевязанной крест-накрест малиновым кушаком. Даже на расстоянии Лозен заметила, что чужак очень недурен собой. Она уставилась на него, чуть приоткрыв рот.
Викторио, взмахнув рукой, поймал муху. Зажав ее, жужжащую, в ладони, он поднес кулак к Лозен. Девушка озадаченно уставилась на брата.
— Лучше уж ловить мух рукой, как я, а не как ты — ртом, — промолвил он.
— Это Серый Призрак? — тихо спросила Лозен, наклонившись к брату.
— Да. Можешь не шептаться. Он не понимает нашего языка.
— Где вы его нашли?
— За ним по каньону гнались бледнолицые. Мы окликнули Серого Призрака и показали тропу у Высокой Скалы. Встретились с ним за перевалом, и он согласился поехать с нами.
— Кто он? Откуда? Где живет его племя? — На самом деле Лозен хотелось спросить, женат ли он и есть ли у него возлюбленная.
— Я не знаю. Он даже на испанском не говорит. Хорошо, что он владеет языком жестов. Как мы поняли, он приехал сюда с востока.
— Его племя живет так далеко на востоке, что во время восхода солнца в его лучах можно запечь лепешки, — добавил Локо.
Викторио вернул остатки лепешек сестре и попросил:
— Отдай их нашему гостю.
Лозен хотела отказаться, но вместо этого поехала к Серому Призраку.
У него были высокие выступающие скулы, совсем как у мужчин ее племени, но лиц© казалось уже, а черты — изящнее, и цвет кожи был светлее. Лозен подумалось, что мужчина, замерший перед ней, успел повидать за свою жизнь около тридцати сборов урожая. Глаза у него оказались серыми, под масть коня. Каждое перышко на шляпе подрагивало и трепетало в лучах солнца. Красная ткань рубахи выгорела, сделавшись бледно-розовой, а таких мокасин Лозен никогда в жизни не видела.
За седлом виднелись свернутые в рулон одеяла. На боках коня висели отороченные бахромой седельные сумки и мушкет в чехле. Из еще одной кожаной сумки торчала боевая палица с навершием в виде тяжелого деревянного шара, в который был вделан медвежий