– Ты кого-то ждешь? – полушепотом спросила Есения, примкнув к дверному косяку.
– Нет.
Кромешная темнота вкупе с непрекращающейся трелью звонка раздразнила воображение. Казалось, на пороге мелькнула тень чужака в мантии до пола. Голова была скрыта под глубоким капюшоном, спадающим на лицо, а в руках виднелась коса с острым серпом. Накануне они смотрели новый фильм ужасов в поиске острых ощущений, а теперь, вжимаясь в дверной косяк, сожалели об этом, в страхе всматриваясь в коридор. На миг в квартире воцарилась тишина, и они почти расслабились, как вдруг в дверь начали стучать.
– Я посмотрю, кто там, – шепнула Аня и, бесшумно ступая, маленькими шажками подошла к двери. Вскинув голову, посмотрела на экран видеозвонка, висящий в левом углу, и облегченно выдохнула. – Это Даня, – сообщила она.
Есения, стоявшая на пороге спальни, словно натянутая струна, расслабилась и усмехнулась себе под нос.
– Больше мы никогда не смотрим ужастики.
В замочной скважине несколько раз щелкнул ключ, прежде чем дверь распахнулась перед незваным гостем. Яркий свет с лестничной клетки слепил так, что Ане пришлось зажмуриться. Сквозь вынужденный прищур она смерила Даниила взглядом: его внешний вид заставил девушку не на шутку встревожиться. Темные волосы безобразно торчали в разные стороны, а голубые глаза, прежде сиявшие добром и светом, потускнели. Его взор не выражал ничего, словно внутри он был пуст. Искусанные в кровь губы дрожали, хоть Даня и старался выжать из себя улыбку.
– Впустишь? – бесцветным голосом спросил он.
Аня растерянно кивнула, облизнув пересохшие от смятения губы.
– Конечно, проходи. Хочешь чай или кофе? – Она старалась действовать по всем правилам гостеприимства.
– Нет.
– Тогда… – Аня шире раскрыла дверь и жестом пригласила его внутрь.
Даниил переступил порог по инерции и застыл на месте. Казалось, его разум и тело были разделены. Он слепо посмотрел в сторону Есении, которая с любопытством разглядывала его, и заключил:
– Я хочу поговорить с тобой наедине.
Аня кивнула Есении, и та мигом скрылась в своей комнате. Теперь их разделяли длинный коридор и деревянная дверь. Переминаясь с ноги на ногу, Даня тяжело дышал, словно за плечами нес такой груз, который не каждому под силу. Стянув обувь, он все-таки шагнул вперед, осматривая квартиру. Ему нечасто доводилось бывать здесь, каких-то пару-тройку раз, однако он успел запечатлеть в памяти убранство.
– Я звонил тебе, но твой телефон выключен. Извини, если побеспокоил. Просто я нуждаюсь в тебе сейчас как никогда. – Его глаза постепенно наполнялись слезами, которые он храбро сдерживал.
Пронзающие до дрожи слова заставили Аню сконфузиться. Ее мобильник и вправду был отключен: после встречи с Колей она не желала оставаться в зоне доступа. Ее захлестнуло чувство вины. Когда ей плохо, Даня всегда на связи. А она не смогла ответить ему в тот момент, когда он нуждался в помощи.
– Ты не обязан извиняться, – сипло отозвалась Аня. – Пойдем в мою комнату. Стоять на пороге – не лучшее решение.
Они скрылись в комнате и долго сидели в тусклом свете ночника, не проронив ни слова. Пальцы Даниила впивались в подлокотники кресла. Он был напряжен и жутко нервничал. Не знал, как начать разговор. Явно должен был, раз заявился в такой поздний час, но неведомые внутренние силы сдерживали его. Заметив, как Даня начал расстегивать верхние пуговицы рубашки, Аня отворила окно настежь, чтобы ночная прохлада остудила его.
Присев перед ним на колени, Аня взяла его ладонь и аккуратно погладила костяшки подушечками пальцев, будто желая забрать ту боль, которая, кажется, разрывала Даниила на атомы. Когда он вдруг начал задыхаться, она отпустила ладонь и обхватила его лицо руками, заставив посмотреть ей в глаза.
– Дыши, прошу. Медленно, глубоко, но только дыши, – повторяла Аня, поглаживая его то по лицу, то по волосам. – Я рядом, ты знаешь это.
Аня повторяла эти слова, словно мантру, пока дыхание Дани не восстановилось.
– Принести воды?
Вопрос был скорее риторическим. Поднявшись с колен, она направилась на кухню и через минуту вернулась со стаканом и графином в руках. Ногой захлопнув дверь, наполнила стакан водой и, поставив графин на комод, подошла к Даниилу. Протянув ему воду, уселась на ковер в позе лотоса. Она еще не знала, о чем будет разговор, но чувствовала, что его предмет отнюдь не из приятных, и чувство вины усилилось.
– Я думал, что смогу пережить это в одиночку, но оказался слаб. – Даня залпом осушил стакан и отдал его Ане.
– Ты ошибаешься. Ты очень сильный. Просто в жизни случаются ситуации, которые выбивают из колеи.
– Сейчас я верю в то, что карма – та еще поганка. Наверное, это мне за то, как в юности я поступил с тобой.
Аня сглотнула, мимолетно вспомнив их расставание. Холодность, которую он проявил тогда, чуть ее не убила. Она возненавидела его за безразличие, которое он проявил после поступления в институт. Однако сумела это пережить и больше не винила Даню в том, что произошло. В конце концов, оба были виноваты. Он – потому что поддался соблазну студенческой жизни, она – потому что сильно привязалась к нему и пыталась его контролировать, не в силах оставаться одной. Их отношения превратились в нездоровые, поэтому шанса на будущее у них не было. Сейчас Аня уже понимала это.
– Не говори так. – Она схватила одной рукой его предплечье, а второй – подбородок. – Мы были слишком молоды. Я тоже поступала неправильно. Звонки, истерики, контроль – разве все это не пошатнуло наши отношения? На ошибках учатся, из них извлекают важные уроки.
– Возможно, ты права. – Судорожный вздох заставил Аню напрячься. – Тогда я не знаю, в чем согрешил и почему такую высокую цену платит моя сестра.
По бледной щеке скатилась слеза. Кажется, он больше не был в состоянии сдерживать эмоции, которые так просились наружу. Он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок.
Сестра? По приезде в Москву Даниил ни разу не говорил о том, что она у него есть. Воспоминания, которые, словно в архиве, хранились в Аниной голове, говорили о том, что Даня был единственным ребенком в семье. Его родители развелись, когда ему было пятнадцать. Насколько Аня помнила, мать Даниила улетела за границу, а он остался жить с отцом. С тех пор вживую