– Почему такая большая разница? Пятнадцать тысяч и пять – нехилый разброс.
– От мертвого Катуня проку не больше, чем от коровьей лепешки, – удобрение, да корм червям. Он любит поболтать, потому нужен живьем.
Инесса хочет что-то сказать, но ее перебивает внезапно подошедшая Нева:
– Стивер?
Вздрагиваю. Девушка накинула платок, скрывая от возможных путников короткие белоснежные волосы.
– Добрый день, княжна, – учтиво мямлю я, поднимая выпавший из рук сложенный во множество раз лист бумаги. Он слегка испачкался о сырую траву.
Сохраню портрет Нахимова до лучших времен.
– Не против, если я присоединюсь к тебе?
Если бы мне когда-то сказали, что княжна возжелает моей компании, то я рассмеялся бы этому человеку в лицо. Или плюнул.
Сейчас главное – это показать ей, что я уверенный в себе человек. Парень. Мужчина. Сын военного хирурга и прелестной учительницы музыки. Сильный и утонченный, воспитанный не хуже дворянских мальчишек.
– Конечно. Это большая часть… Часть… Честь.
На обратной стороне убогого портрета Нахимова я нарисую себе открытку «Поздравляю, позорище».
Нева фыркает, прикрывая рот рукой. Смущенно отвожу взгляд.
– Давай без любезностей.
Киваю, продолжая следить за извилистой тропой впереди. Княжна идет так тихо, что мысль об убогости моей походки становится навязчивой.
Прыг-скок. Прыг-скок. Как кузнечик.
– Как ты? – Вопрос срывается с губ прежде, чем я успеваю его обдумать. Нева удостаивает меня долгим взглядом ореховых глаз, будто не верит услышанному.
– Спасибо за проявленный интерес, – наконец отвечает княжна Романова, приподнимая и придерживая юбки. – Я, кажется, никогда уже не буду в порядке.
Бросаю на нее осторожный взгляд. Такая юная и такая убитая горем.
Хотя кому, как не мне, знать о том, что боль и разочарование не интересуют ни возраст, ни положение в обществе. Они просто приходят и отрывают от тебя по куску, пока ничего не останется.
– Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.
Светлые брови взмывают вверх, и княжна удивленно раскрывает рот. Я улыбаюсь ей, чувствуя, что хуже уже не сделаю.
Я и так уже все испортил.
– Я, конечно, не белобрысый красавчик, у меня нет чувства юмора или возможности говорить метафорами и наводить ужас одним своим именем, но я правда постараюсь помочь.
Княжна делает то, чего я никак не мог от нее ждать. Нева смеется. Звуки ее смеха настолько прекрасны, что стирают все. Меня больше не волнует то, каким меня видит Катунь, с которым я мечтаю подружиться, или Зверь, перед гениальностью которого я готов не просто снять шляпу, но и сожрать ее не жуя. Все, что мне нужно, – еще пара минут в компании прекрасной девушки, что никогда не обратила бы на меня внимания, если бы не западня, в которой мы все оказались.
Я смеюсь вместе с ней, позабыв о дикой походке и несуразном поведении. Обо всем. К нам присоединяется Инесса. Она хватает княжну под руку и недовольно бурчит под нос:
– В гробу я видела его присказки.
Нева замолкает, слушая жалобы странной девицы.
Магия закончилась. Момент упущен.
– Мнит себя черт знает кем. Как же он меня бесит.
Маленькая и изворотливая. Как змея. Да, как змея.
Я не успеваю и моргнуть, как воровка увела у меня из-под носа княжну. Девушки отстают, увлеченно переговариваясь между собой.
И вот я снова один.
Амур шагает в гордом одиночестве впереди.
Почему только я выгляжу жалко?
Догоняю его за пару шагов, раздосадованный тем, что нашу милую беседу так невоспитанно прервали.
Если я помирю Амура с Инессой, то никто не сможет отвлечь княжну Романову, и у нас появится время поболтать. Возможно, мне повезет, и я смогу показать ей, что ничуть не хуже Распутина. Может, я не такой крепкий и печальный, но я найду способ впечатлить девушку. Мне только нужно выиграть время.
– Думаю, тебе нужно дать Инессе шанс, – обращаюсь к Амуру. Зверь игнорирует меня, но я-то знаю, что он все слышит. И пусть я выгляжу глупо, но оно того стоит.
Княжна Романова не потеряла своей красоты. Белая, как снег, с глазами цвета дубовой коры, темнеющими на фарфоровом лице. Ее благородство восхищает.
– Инесса хорошая воровка.
– Любая ошибка имеет свою цену, – равнодушно хрипит Разумовский, ускоряя шаг. Ветки хрустят под подошвами его ботинок.
– Она резво бегает, – добавляю я в свое оправдание. Спотыкаюсь об узловатый еловый корень и едва не падаю. Амур хватает меня под локоть, помогая удержать равновесие. Он недовольно цокает, отмечая:
– Любой покойник движется расторопнее тебя. Немудрено, что девчонки успевают слинять еще до того, как ты откроешь рот или включишь голову.
Глава 3
Очередной неудачник
Амур
Бродя по тесному залу и лавируя между другими участниками грядущей авантюры, собираюсь с мыслями.
Дом, что мы заняли, пустовал задолго до нашего прибытия. Все разваливается, и кругом витает надоедливый запах плесени. Зато он больше предыдущего раза в два. Мы находимся вверх по течению, западнее нашей предыдущей ночлежки. На рынке мы достали много свечей, но даже они не могут осветить и половины комнат. Высокие потолки, окутанные паутиной, зияют щелями с два, а то и три пальца. На тахте и полусгнивших креслах расположились Смертники. Парни меняются местами по часам, чтобы каждый мог поваляться на соломенном матрасе, принесенном из спальни. Хастах, как соловей на жердочке, уселся у окна, поглощенный чтением. Обложка книги совсем развалилась, а истлевшие страницы того и гляди рассыплются в его руках. Золотые буквы на обложке стерлись, но это не мешает прочесть название:
«Смерть и Пороки».
Это выглядит иронично. Так могла бы называться книга про нас. Но мы не герои и даже не злодеи. Никто не станет марать перо и бумагу ради нашей истории. Сейчас мы – беглецы с амбициями, без четкого плана и оружия.
Пора бы это исправить.
Нева распрямила свои длинные и жилистые ноги на тахте. Облаченная в синий бархат, она и здесь – маленькая царица среди свиней.
Инесса и Стивер закрылись в одной из спален, и только спустя пару часов мне удалось попасть к ним.
Не то чтобы меня волновало, чем они там заниматься. Вдвоем. Но лучше бы это было то, о чем я думал.
Инесса и Стивер отодвинули мебель к стенам и, скрючившись на полу, закупоривают воском бутылки. Насчитываю семь штук. Бледно-желтый воск застыл на пальцах девушки, потеками на бутылках, тут и там встречаются одинокие капли на полу.
Вот куда делась треть всех свечей.
– Ваша