Какие странные у них имена. Напоминает плодотворное веяние зарубежных сериалов, когда на детской площадке в Балашихе то и дело слышатся возгласы оригинальных матерей: «Аврора!», «Жади!» или вовсе «Аскольд!»
Настойчиво разъяснив свои планы Стиверу, Амур исчез, пригрозив своей бывшей, чтобы та не приматывала меня к стулу.
«Разумовский – симпатичный парень с замашками тирана. Слишком самовлюбленный. Амур. Красивое имя для социопата. Он хитрый, явно замышляющий больше, чем говорит, и, если верить его словам, у него в должниках Новые Боги. Не представляю, кем нужно быть, чтобы тебе задолжали святые. Когда полицейский (здесь это дружинники; когда пойдем на Речь Посполитую???) зачитывал приговор, я устала слушать. Разумовский – убийца до мозга костей, и это должно меня пугать».
Подчеркиваю последние четыре слова так много раз, что бумага рвется.
Я должна его бояться, но моя жизнь превратилась в полнейший сюр, и все кажется таким… нереальным. Я вообще ничего не чувствую. Это самое страшное.
Сжимаю простыни, щипаю себя за ноги и наконец бью ладонью по ноющей щеке, чтобы убедиться, что боль – реальная. Значит, я тоже.
Спальня, тесная и пыльная, явно не предназначена для проживания трех персон, но свои замечания я оставляю при себе.
«У меня никогда не было места. Так какая же разница, где мне существовать?
Параллельные вселенные и другие измерения – удел супергероев. Не мой. Я схожу с ума, если действительно полагаю, будто каким-то образом оказалась в другом мире».
Поиски толстовки ничего не дали, потому пришлось довольствоваться своей тонкой водолазкой и сбитыми одеялами. Нева собрала мне вещи и оставила на постели: белую рубашку, корсет, подъюбник и фиолетовый льняной сарафан с вышивкой по подолу. Не спешу наряжаться в обновки. Без примерки ясно – тряпки будут мне велики.
«Нева – княжна, тихая, высокая, с потухшим взглядом. Они все очень высокие».
Поднимаюсь и прячу тетрадь, засовывая ее под ремень. Натягиваю водолазку, но это не помогает скрыть плотный кожаный переплет.
Надеюсь, я не замерзну насмерть.
Подхожу к двери, толкаю ее. Не поддается, что вполне ожидаемо. Бока болят при каждом движении.
– Эй! – кричу я, колотя дверь ладонями. Меня с головой накрывает паника.
Что, если они оставили меня здесь умирать?
Я выберусь. Всегда выбиралась. Этот раз не станет исключением, и Амур – идиот, если считает, что я не выберусь отсюда.
Все мои отмычки пропали вместе с ружьем.
Снаружи слышатся неторопливые шаги. Прижимаюсь к стене ухом, пытаясь уловить каждое движение по ту сторону.
– Что случилось? – изумленно вопрошает Стивер. Оседаю и скольжу вниз по стене. Ноги подгибаются, и я становлюсь на колени. Деревянный пол тихонько поскрипывает. Тело обдает холодом, и я невольно поглядываю на сарафан.
Как они не мерзнут?
– Начальник, выпускай, – безутешно бубню я, ударяя кулаком по двери. Тишина. Внутри клубится ярость, разгораясь с каждым мигом все сильнее.
Они не могут запереть меня, как пленницу, после того, как я спасла их из тюрьмы!
Могут, но я просто не хочу в это верить.
– Амур сказал ни в коем случае не выпускать тебя.
Черт. Кусаю губы, чтобы не сказать лишнего, пока взгляд беспорядочно мечется по комнате.
Думай.
Кровать, стол. Кровать. Окон нет. За стеной раздается шорох. Шаги удаляются. Прижимаюсь к двери и жалобно верещу:
– Постой! Постой! Я хочу в туалет, понимаешь?
Тяжелый вздох. Стивер остановился.
– Я же просто слабая девушка! Ты мужчина, ты сильный, в любом случае справишься с кем-то вроде меня.
Моя жалобная речь действует на Стивера даже лучше, чем я могла рассчитывать. Замок издает звук, подходящий только щеколде: скольжение металлического рычажка с ручкой по железной пластинке.
Прекрасно. Я смогу запереть его без ключей.
Дверь открылась. Стивер упирается руками в дверной проем, закрывая путь к бегству. Его рыжие волосы растрепанными волнами спадают до ушей. На медных прядях залом от шнурка. Виски коротко обстрижены, отчего прическа очень походит на современную. Он высокий, но при этом единственный, кто не выглядит угрожающе. Скорее мило. Шмыгая носом и шаркая, подхожу к нему, опустив голову. На нем кожаные ботинки вроде тех, что таскает красавчик-социопат Разумовский, но не такие замысловатые.
– Спасибо. Спасибо! – повторяю я, утирая нос рукавом.
Мальчишка замирает, в ужасе поглядывая на меня сверху. Становлюсь на колени и бью поклоны. Стивер отшатывается, и я хватаю его за костлявую ногу.
– Перестань!
Утыкаюсь носом в штанину, не прекращая причитать:
– Ты спас меня от позора! Спасибо тебе! Ты не дал мне обмочить свою репутацию и спальню!
Стивер трясет ногой. Я хватаюсь за его ногу.
– Ну же! Вставай! Совсем с ума сошла?
Встаю, продолжая наигранно плакать.
Поднимаю глаза на Стивера. Тот хмурится, поджав бледные губы. Утираю рукавом остатки слез со щек и игриво подмигиваю. Протискиваюсь между Стивером и дверным косяком, ловко прошмыгнув под его рукой. Оказавшись за спиной мальчишки, толкаю его что есть сил. Стивер с ненужным мне шумом падает вперед. Половицы жалобно скрипят под его весом.
– Прости, дружок, сегодня не твой день.
Стивер пытается встать, но не может. Он замечает связанные между собой шнурки кожаных ботинок. Густые рыжие брови взмывают вверх. Стивер извивается на полу, стягивая обувь. Захлопываю дверь и закрываю ее на щеколду.
Умница.
Коридор. Узкий и темный. Женские голоса на кухне. Двигаюсь в противоположную сторону, к единственной двери, и оказываюсь в спальне чуть больше той, в которой меня держали. В застоявшемся воздухе витает запах мужских тел. Глаза скоро привыкают к полумраку и сразу же находят единственный источник света – небольшое грязное окно под потолком.
Это не спальня.
Вдоль дальней стены два загона, справа к бревнам приставлены деревянные корыта для свиней. На полу пара спальных мешков, кругом разбросана одежда.
Парни спят в сарае?
Раньше было нормальным пристраивать загоны для скота прямо к дому, но представить напыщенного Разумовского, ютящегося на посеревших опилках, – выше возможностей моего воображения.
Вижу револьвер на стойке, затерявшийся среди инструментов. Ножи, рубанок, молотки разных размеров и несколько топоров, отмокающих в ведре. На деревянных ручках вырезаны символы, значения которых мне неизвестны. Похоже на руны. Крепко сжимаю револьвер в руках. Металл приятно холодит кожу. Барабан начищен до блеска. Вероятно, Хастах постарался на славу.
– Она сбежала! Амур мне шею свернет! – вопит Стивер.
Меня будто окатывает ледяной водой. Дрожащими пальцами поднимаю с пола утепленный камзол и влезаю в него. Шарю руками по карманам и нахожу немного серебряных монет с медведем, пару смятых клочков бумаги и мешочек с конфетами. Мятными. На ватных ногах пересекаю сарай и