–
Левее ноль-ноль два, больше 50, – дублирует голос из динамика.
Кошман бросает телефон, и подхватывает другой.
–
Шрам, где выстрел?
–
Выстрел, – откликается Шрам.
–
Подлетное, – корректировка сработала, разрыв возникает теперь с правой стороны посадки, причем попадет во что-то типа БК – взрыв получается ярким и красочным.
–
Заснял? – спрашивает Кошман у Мопеда.
–
Обижаешь, начальник, – наигранно обиженно бурчит оператор, отмечая на своем черновике время съемки эффектного разрыва. Камера разведчика пишет постоянно, но для сохранности видео полетов необходимо будет его привезти сюда. Нам же всё видео ни к чему, и поэтому операторы БПЛА фиксируют “на всякий случай” каждый разрыв – от момента “Подлетное” до момента “ну и хватит”. Когда появляется свободное время, самые “яркие моменты нашей работы” заботливо сортируются по папочкам, монтируются в видеоролики, отправляются куда-то выше.
–
Шрам, на тех же, повтори!
–
Есть на тех же!
Орудия пристреляны, дальше начинаем с двух сторон обрабатывать посадку. Время бежит незаметно – батарея на разведчике позволяет отработать минут сорок, за это время каждое орудие делает не менее 20 выстрелов, после чего точность начинает падать – стволы нагрелись. Используя дорожную насыпь, как укрытие, разбегаются остатки резервов противника. Вся посадка в черных пятнах и камуфляжных лоскутах. Кошман добавляет в дневной отчет по ПУ “уничтожено до 50 человек”
–
Стой-записать, – попеременно отдает он команду в каждый гаджет. – Нормально поработали. Отдыхайте. Тут еще полночи теперь пахать.
Разведчик делает еще один круг над дорогой и отправляется домой на перезарядку. На кухне свистит чайник – есть 30 минут на передохнуть. Вчера Старшина привез коробку “Ёжиков” – конфет, напоминающих то ли “Твикс”, то ли “Сникерс”, то ли еще какие-то буржуинские шоколадки.
В последних сухпайках вместо шоколадки “Аленка” и “Офицерские” лежат “Ёжики”, мы на них хорошо подсели. А тут целая коробка – услада для глаз и пир для пуза.
–
Ночью в накат пойдут, – Кошман прихлёбывает чай, бой его не отпускает. – Мы их так – немного погоняли, где-нибудь севернее высадятся и зайдут по лесополосам. Он уже поняли – куда мы можем достать, а куда нет. Ты если что, буди меня.
Последнее – явно лишнее, по его глазам я уже понял, что ночь будем работать вместе.
И вот она, ночь. Противник действительно накопил резервы, и теперь камера беспилота передает множество белых точек, расположившихся вдоль дороги. Они ждут часа Х (хэ), мы тоже – дорога пристреляна, пристреляны нарытые ходы и траншеи – полдня кружили над этим местом, срисовывая систему ходов.
Командиры и артиллерия ШО, на которые ожидается накат тоже предупреждены, вооружены, а значит очень опасны. Установлена связь сразу с четырьмя орудиями, подтянуты минометы – ждём.
–
Зашевелились пи***ры, – Тотем выпускает два красивых кольца синего дыма с запахом лесных ягод.
На мониторе видно, как точки беспорядочно начинают переходить дорогу, а затем постепенно вливаются в две траншеи. Выглядит это, как картинка из учебника по информатики – FIFO “Первый вошел, первый вышел”. Траншеи ведут прямо к нашим позициям эту территорию мы заняли пару дней назад, и перед противником видимо поставлена задача вернуть невернуемое. Ждём.
Разведчик нарезает круги – картинка на мониторе всё время поворачивается, от того двигающиеся точки напоминают сломанное колесо от телеги с двумя оставшимися спицами. Спицы с каждой секундой становятся ярче, увеличиваются в размерах.
–
Ой-ё, кто ж их всех хоронить-то будет, – цитирую известный фильм.
–
Да, да, – добавляет Кошман, – и молодая не узнает, какой у парня был конец. Тотем, давай фиксируй разведчика, чтобы вот так всё было видно, – и растопыренной пятерней скользящим движением перед глазами показывает как. – Чтобы все траншеи и дорогу было прям вот так.
Тотем разворачивает машину двумя кликами, и на картинке максимально широко видим будущее поле боя: серые посадки, участок шоссе, белые снующие точки, заполняемые две полосы траншей.
–
Начали, – рявкает Кошман.
Дождались, началось.
Первые залпы ожидаемо легли не туда, куда планировалось дальность предельная, стволы изношены, пороха сырые…
Можно мазаться и мазаться, но в целом – промазали, хотя и такие залпы взбодрили нападавших, через шоссе, откуда-то из-за пределов картинки быстро побежали белые точки, сливаясь в два ручья. Докручиваем орудия, ловим разрывы, голоса сипнут, полторашки с водой и чайник чая давно выпиты. Но ручей не останавливается, новые и новые точки вливаются в протоки. Разведчик сделал уже ни один круг, и мы видим как с юга по посадке бегут наши штурмовики. Что они НАШИ удается выяснить за пару минут до переноса огня – было подозрение, что это еще одна штурмовая группа противника прорвалась восточнее и движется на встречу своим. Аккуратно отводим орудие, чтобы ненароком не задеть своих.
Неожиданно экран вспыхивает ярко-белым светом
–
Ни хо-хо себе, что за херня? – Тотем даже от монитора отпрянул, – это что сейчас было?!
Он быстро роется в файлах записи выстрелов, нам повезло, как раз должен был быть очередной разрыв, и Тотемушка записывал. На видео кадры с неопознанным большим прямоугольником, на самом краю видимости. Прямоугольник быстро движется в сторону наших штурмов, работающих в посадке, останавливается на мгновение, и из него, как в каком-нибудь тупом американском кино выскакивает яркий хвост-лента, падает метрах в двадцати от парней и взрывается яркой вспышкой.
–
Пидар, – кричит Кошман, – это же Змей Горыныч, это они так хотели парней разминированием накрыть. Где он там?
Оператор уже вернул картинку с поля боя на монитор и старательно разворачивал разведчика, в сторону убегающего зверька. Просто так отпускать его было нельзя, изначально Змей Горыныч, или УРка несет в себе два таких заряда для разминирования, и не факт, что не сможет повторить вот такую беду еще раз.
У Тотема сейчас нелегкая задача, разведчик один, и должен так держать картинку, чтобы одновременно можно было контролировать накат, и держать в поле зрения убегающего Змея.
Кошман уже перенес огонь одного орудия, и теперь колдует над планшетом, пытаясь поймать самоходку, давая координаты на упреждение. Разрывы возникают рядом с машиной, не нанося ей видимых повреждений, по крайней мере, движется она вдоль лесополосы так же бодро и весело.
–
Сука, – УРка таки убежала куда-то за границу видимости, дальнейшее её сопровождение не позволяет эффективно вести поражение противника в траншеях.
Как известно, у Змея Горыныча было три головы, одной похоже повезло, она останется целой. Но другие две попали под раздачу ручей из резервов начинает мелеть. Словно наткнувшись на запруду, светящиеся точки останавливаются,