– А где Эрика, –спросила Керстин, выглядывая из–под руки Русакова.
– Кузина твоя на кухне варит кофе.
– Ну так о чем вы договорились, –спросил «Ташкент». –Ты решил бежать в западный Берлин?
– Ты что идиот – спятил?
– Короче! Пока вы тут зажимались –я бутылку откопал, и отдал её Эрике. Без нас девки сокровища не найдут, а карта с блокнотом у них останется, как залог, что мы вернемся к ним. Ферштеин?
– Я –я ферштеин, –ответила Керстин.
– Ну, тогда пошли пить кофе, и по домам, –сказал Виталий. –Нам вообще–то пора…. В комнате, воцарилась какая –то непонятная, тишина. Несколько секунд ушло на осмысление произошедшего. Голос Эрики прервал наступившее молчание.
– Эй, кофе готов….
Глава тридцать пятая
Хорошая новость
В те судьбоносные времена каждый прожитый день преподносил всевозможные сюрпризы, и эти сюрпризы не могли обойти стороной и этих молодых людей втянутых в круговорот взрослой жизни. Буквально, через несколько дней, после их последнего посещения Цоссена, они узнали, ту новость, которая не только обрадовала, но и сняло навсегда, то напряжение, которое в последнее время преследовало парней. В один из воскресных дней начала апреля, офицерский охот–коллектив рядом с КПП «Никель» собрался на закрытие зимнего сезона охоты. Все охотники были в сборе и уже заняли свои места в кузове ГАЗ–66. «Старший» –ждать начальника особого отдела и его сынка старшего лейтенанта Шабанова по кличке «Молчи» не стал, и отдал водителю команду «мотор». «Шишига» тронулась, и, шурша колесами по гранитной мостовой, покатила по дорогам Германии в сторону города Зеелова, где в его окрестностях располагались прекрасные охотничьи угодья, выделенные немцами для русских коллективов военных охотников.
Все в это утро было как обычно. Никто из офицеров –охотников, отсутствия гостей из особого отдела даже не заметил. Мужики традиционно всю дорогу резались в каты, а Русаков Русаков, сидя на краю борта, был погружен в мысли, и задумчиво смотрел на убегающую ленту дороги, которая сквозь всю Германию и Польшу вела в Союз. То, что на закрытие охоты не поехали особисты, для него было загадкой. Хотя другим членам коллектива, на это было наплевать с большой колокольни. Ни кто не проявлял к их отсутствию никакого интереса. В коллективе они были чужаками и всегда ездили на охоту на УАЗе, подчеркивая таким образом, элитарность. Предчувствуя, в том какой–то знак, Русаков по приезду на место подошел к отцу и спросил:
– Батя, а что наших особистов не будет? Куда ни делись?
Отец с нескрываемой радостью, ответил: –А нет больше особистов –мать их! Друга твоего, «Молчи», повязала немецкая контрразведка ШТАЗИ. Приняли его с поличным, когда он хотел продать югославам или албанцам –черт их знает, целый ГАЗон оружия. Немцы насчитали около трех с половиной тысяч, пистолетов и хренову кучу патронов. Так что теперь ты его больше не увидишь. Сегодня ночью папашу на «санитарке» увезли в Тойпицы в военный госпиталь. У него инфаркт! Так что сынок не с кем теперь тебе на пари стреляться.
– Ну, ни хрена себе! – сказал Русаков. –А откуда у него столько оружия?!
– Все просто сынок –с 1945 по 1963 год, каждый офицер, прибывая на службу в Германию, привозил с собой свой личный пистолет, который он получал в Союзе. Тут, то оружие складировалось, а офицеру выдавали новый ПМ, а ТТешники эти оставались на складах и в Союз не возвращались. За это время, там столько оружия скопилось – мама моя дорогая…. Все документы на пистолеты или затерялись, или их мыши сожрали. Сложилась такая ситуация, что ни кто вообще не знает, сколько всего есть оружия. А если посчитать, в среднем –то службу, в ГСВГ проходят около 125 тыс. офицеров и прапорщиков. Каждый из них, заменяется раз в пять лет, вот и набегает, что только неучтенных пистолетов примерно так –эдак, тысяч шестьсот, восемьсот, –сказал отец.
– А что теперь будет этому особисту? –Что –что срок! Лет на пять, а может даже и на двенадцать лет в тюрьму сядет! А там, еще не известно может еще, у него какие грехи есть…. Настроение у Сашки моментально поднялось. Его распирала необыкновенная радость, которая пересиливала все желание мотаться по полям и лесам в поисках дичи. Он никак не мог дождаться окончания охоты, ему так хотелось сообщить эту новость Демидову, что время превратилось в резиновую ленту, которая растянулась до невозможных пределов. Это воистину был подарок судьбы. Ведь теперь, ни ему, ни его немецким подружкам, ни кто не угрожал, и этот факт менял весь ход дальнейших событий.
– К машине…. ! –прозвучал долгожданный голос «Старшого».
Охотники, изрядно разогретые алкоголем –как финал удачной вылазки, не спеша, словно осенние мухи, начинали вползать в кузов машины, помогая друг другу в этой «нелегкой» операции. В тот момент, они были больше похожи на роботов, у которых сели батареи питания. Кто–то устав от целого дня блужданий по лесам, переходил в состояние анабиоза, а кто–то наоборот, возбужденно махал руками, продолжая эмоционально рассказывать охотничьи байки, догоняясь через каждые пять, семь минут неисчерпаемыми запасами водки «Лунникофф». Завершение охотничьего сезона прошло в этот год на самом высшем уровне. Пьяный егерь немец, желая поддержать русских в их борьбе с «зеленым змием», настолько преуспел в этом деянии, что по завершении мероприятия, потерял даже свой дорогущий «Зауэр». Правда ружье общими усилиями было обнаружено, висящим на суку дерева, а немец в целости и сохранности усилиями коллектива был доставлен по месту проживания.
Всю дорогу до дома Русаков ломал голову, как лучше преподнести «Ташкенту» радостное известие об аресте господина «Молчи». Он почувствовал, как с его плеч свалился груз напряжения, который преследовал его последние месяцы. Теперь «Молчи», был нейтрализован, и этот факт усиливал внутренние настроения, до состояния какой–то душевной эйфории. Домой благодаря пьяному егерю вернулись за час до полуночи. Мать накормила своих мужчин яичницей с беконом, и вместе с отцом ушла спать, оставив сына один на один со своими юношескими проблемами. Русаков добравшись до телефона, спрятался в туалете, и позвонил Демидову.
– Алло, Виталик – это я – срочно встречаемся на спортплощадке. У тебя на сборы семь минут, – сказал Русаков, –я уже вышел.
– Ты задолбал меня кретин, –провопил заспанный голос Виталия.
Прихватив долю, которая выражалась в хорошем куске кабаньего мяса, килограмма на три Русаков тихо открыл дверь, и вышел на улицу, растворившись во мраке ночи.
Военный городок спал. Уличные фонари одиноко освещали асфальтированную дорожку, которая вела к гарнизонному спортгородку. Было тихо, лишь где–то вдалеке