– Про старикашку проехали – забудь…. Если что – я тебя в Союз отправлю в командировку. Я так думаю, у них были не только служебные интересы, но и какие–то личные, – сказал Шабанов старший.
– С фрицем батя, у меня полный шоколад. Дело ведет местная полиция, а им без контрразведки вовек его не раскопать. Жаль только там мои подопечные, как свидетели там засветились.
– Свидетелей возьми, в оборот, если считаешь, что у них карта. Пора их под наше крыло переманивать, так проще будет держать парней под контролем…. Да и крутись чаще на глазах криминального инспектора.
– Тот инспектор по-русски не бельмес, а вот лейтенант полиции Райнер Пульц – мать его! Вот этот прекрасно говорит по-русски и тем более он тоже в курсе следствия.
– Ну, тогда попробуй ему матрешку подарить, водки с ним попей, на охоту пригласи…. Мне ли тебя учить, – сказал старший Шабанов. У меня к тебе еще одна просьба: ты только не вспугни своих подопечных. Не стоит дважды подсекать рыбу, если она уже на крючке. –А, я батя, стану им настоящим другом. Самым –самым закадычным, –сказал улыбаясь «Молчи».
Глава тридцать вторая
Крутой поворот
Во время очередного романтического свидания Керстин, поведала Русакову, что по делу её деда полиция вышла на след предполагаемого «убийцы», и арестовала некого Генриха Райле, живущего в Берлине. Якобы он, еще во время войны служил с Грассером в одном подразделении «абвера». Старик Грассер доверился ему, потому, что не мог больше терпеть ту боль, которую приносила коварная болезнь. Райле якобы и поставил в жизни старика точку, избавив его от страданий. Хоть в крови старика криминалисты полиции и обнаружили «сыворотку правды», «тиопентал натрия», но эта информация была тут же засекречена. Подобные спецсредства были доступны только иностранным спецслужбам. В канун падения берлинской стены, это дело стало очень неудобным для полиции ГДР, и поэтому оно было срочно «замылено», а тело Мартина Грассера предано земле на местном кладбище.
В один из дней ноября, когда события с падением берлинской стены были в самом разгаре, в школе вновь появился оперуполномоченный. К удивлению, Русакова и Демидова особист, сделал вид, что даже их не замечает, словно они вообще были незнакомы. На это и был сделан расчет опера, возбудить в сердцах друзей чувство интриги и какой–то тайны. Шабанов собрал старшеклассников в актовом зале, где провел плановый семинар по профессиональной ориентации. Обычно к началу учебы в выпускном классе многие из ребят уже определились со своим выбором, но были и те, кто еще сомневался, и было достаточно одного доброго слова, и «сомневающийся» мгновенно превращался в носителя идеи – фикс. Поступление в военные училища был процесс длительный, и занимал, как правило, больше полгода. Характеристики, документы, рекомендации, медицинские комиссии – все это собиралось с особой тщательностью, чтобы потом не сожалеть о допущенных ошибках.
– Русаков, Демидов, а вы уже надумали куда поступать, – спросил старший лейтенант Шабанов, как бы невзначай.– А то давайте к нам, в Комитет Государственной Безопасности.
Этот вопрос на какой–то миг даже обескуражил парней до самых печенок. Служить в КГБ в те времена мечтали многие из парней Советского Союза. Впереди оставалось полгода, а они еще даже не задумывались о предстоящем выборе, запутавшись в отношениях с гражданками ГДР.
– Я в армию пойду, – сказал Русаков, не желая вступать в дискуссию с оперуполномоченным.
– А я в танкисты, – сказал Демидов. –Танк, если у него толстая броня, служит не только укрытием для экипажа, но и является отличным средством для культурного отдыха командира и экипажа.
Зарядил пушку и на полигон – зайцев гонять….
– Все шутишь Демидов? – спросил особист.– А я хотел тебе с Русаковым предложить поступить в пограничное училище. Вы же оба спортсмены –стрелки стендовики. А там есть своя команда стрелков, отличников боевой и политической подготовки. Перспективы! Рост карьеры!
– В погранцы гражданин старший лейтенант, поступать, нужна рекомендация от комсомола, и от особого отдела, да и балл аттестата, чтобы был хороший, – сказал Демидов.
– Нет, наверное, не получится, – сказал Русаков. – Мы же не члены ВЛКСМ. Характер у нас не нордический, да и не очень то и выдержанный. С товарищами по школе хороших отношений не поддерживаем. Долг и призывы партии не выполняем. Имеем порочащие связи с врагами рейха, – сказал Русаков словами Капеляна. – Ну, разве только стреляем не плохо. Так нас таких по стране десятки тысяч.
Старший лейтенант улыбнулся и, почесав затылок, сказал:
– Я так понял – это типа сарказм такой! Лично вам Русаков, я дам хорошую характеристику –вы, мне парни импонируете…. Да и творчество Юлиана Семенова любите, что уже похвально, для молодого человека.
Как правило, дети офицеров, с самого младенчества расхлебывали все, тяготы и лишения воинской службы своих родителей. Проколесив с ними половину Советского Союза, меняя города, гарнизоны и даже государства. Увлеченные этим движением, они предпочитали идти по стопам своих родителей, вверяя жизнь служению отечеству. Русаков и Виталий очень удивились, что куратор, изменил к ним свое отношение. С одной стороны в этом сказывалось воздействие брожений, которые происходили в ГДР, а с другой стороны на оперуполномоченных, так же как и на военкомов сбрасывался план на военных абитуриентов. КГБ была той государственной структурой, где посторонним не было места. Каждый человек, желающий посвятить себя службе в комитете, проверялся от корней волос, до родственных связей всех пращуров времен Ивана Грозного. И не дай Бог, бабушки или дедушки подвергались когда–то репрессиям, как контрреволюционеры, или сочувствующие кулакам. Для таких, путь в КГБ был навсегда заказан. Чистота рядов –