– Зёма, у тебя закурить не найдется?
Русаков остановился. Достав из инструментальной сумочки сигарету, он подал её солдату.
– Ты, сам откуда, –спросил кочегара, –закурив сигарету.
– Еду с тренировки, а что?
– Я имею ввиду родился где в Союзе.
– А ты про это?! Я родился в Калининграде, а приехал сюда из Благовещенска, потому, что перед тем, как попасть в Благовещенск, я учился в Южно–Сахалинске.
Солдатик даже присвистнул от представленного маршрута.
– И что нравится такая цыганская жизнь?
– Конечно нравится, –ответил Русаков. –Отец у меня военный. Я за шестнадцать лет сменил пять или шесть гарнизонов.
– Слушай земляк, а купи у меня транзисторный приемник. –Мне он зачем, у меня кассетная магнитола есть.
– «Алдан» будешь слушать, а хочешь, можешь камрадам продать, –сказал солдат. –Мне через полгода на дембель, хотел сестре джинсы купить –пустым же не поедешь…. Ну?!
В этот миг в голову Русакова влетела
какая-то шальная мысль. Она, словно пуля прошила все участки мозга, заставляя шарики и ролики крутится в нужном направлении.
– Приемник у меня «Россия», новый в коробке, –сказал солдат, делая жалостливые глаза.
– А тебя как звать, –спросил Русаков.
– Меня звать Юркой, я Юрий Белов. Я родом из Смоленска. В этот миг Русаков вспомнил город Смоленск, где он бывал не один раз. Это был родной город его отца, который родился и когда–то проживал в смоленской области и уже оттуда призывался в армию. Бабушка Полина –мать отца, жила в деревне в Духовщинском районе. До Германии Русаков каждое лето гостил у неё в деревне, где с деревенским ребятами гонял на велосипедах, играл в футбол и ходил на рыбалку, а главное – пил свежее молоко. –Я, сам не куплю, у меня нет денег, а вот немцам продать, наверное, смогу, –сказал Русаков.
– Пошли, пошли со мной в кочегарку. Я тут баню топлю каждую субботу и воскресенье. Там у меня комната, там и приемник лежит в тумбочке. Русаков пошел следом за солдатом. Спустившись в кочегарку, он увидел, как происходит процесс нагревания воды. Четыре огромных котла, гудели моторами нагнетания воздуха и бушующего в их чреве дьявольского огня.
– Вот так – я здесь служу, – сказал Юрка, подавая пареньку коробку с транзисторным приемником.
– Меня устроит сто марок. Продашь дороже, сможешь прикуп себе заработать.
– Много угля жрет эта баня, –спросил Русаков, перекрикивая рокот вентиляции и насосов.
– Я уже привык! Три четыре тачки угля за день и отбой! –В каждый котел? –Нет в два. Другие два в резерве на случай аварии.
– А температура какая в котлах?
– А хрен её знает –я не мерил! Вода восемьдесят, а в топке градусов восемьсот, а может даже и тысяча. Моя задача, чтобы вода горячая была всегда восемьдесят градусов, –сказал кочегар.
– Ну ладно я тогда поехал, –сказал Русаков. Он взял приемник.–Как продам, деньги сразу завезу.
В тот момент, когда он покинул кочегарку, его сердце, словно пело от приподнявшегося настроения. Из разговора в школе, он знал, что немцы охотно покупали наши: транзисторы, фотоаппараты, магнитофоны.
В ГДР ценилась вся советская техника. Заработать много не заработаешь, а «лишние тридцать марок никому еще не мешали», думал в тот миг Русаков.
Вернувшись домой, он пообедал, и схватил заготовленные заранее силки и умчался на гарнизонную свалку.
– Ты Саша, куда, –спросила мать.
– Вечером буду дома. Поставлю петли на кроликов и вернусь.
– Давай не задерживайся –уроки учить надо, –сказала мать. От дома до гарнизонной свалки было не больше двух километров –всего двенадцать минут на велосипеде и перед тобой сотни кроличьих нор, где «жаркое» и «котлеты» живут сами по себе, нагуливая жирные бока. В душе Сашка был охотником, и он не мог упустить случая, чтобы имея такую возможность не добывать за неделю по 2—3 диких кроля.
Свалка это была не просто свалка мусора –нет! Это было место, где русские знакомились с немцами, и совершали на ней всевозможные сделки. Десяток камарадов, ползающих среди бытовых отходов гарнизона в поисках цветного металла, были тут прописаны всегда. Они здесь жили целыми днями, ожидая очередной машины с мусором, идущие со всех уголков русского гарнизона.
– Гутен морген, –поздоровался Русаков с пожилым немцем, –который орудуя крюком из арматурной стали, выуживал из кучи строительного мусора очередной моток проводов.
– Моргн, –ответил немец, глядя на молодого коммерсанта с нотой недоверия.
– Камрад, у меня есть транзистор радио, – сказал Русаков, показывая на коробку.
– Ное?
– Я, я ное, –ответил паренек.
Немец подошел к Сашке, и достав из коробки приемник, включил его. Он несколько минут переключал каналы, крутил ручку настройки и прислоняя к уху слушал, как звучит динамик.
– Вифель костен, –спросил немец, полагая, что паренек знает немецкий язык.
– Нихт ферштеин, –сказал Русаков, пряча приемник назад в коробку.
– Сколько стоит, –повторил немец уже по–русски.
– А, сколько стоит это вифель костен? – повторил Русаков. –Сто пятьдесят марок.
По виду немца было заметно, что ему безумно понравился транзистор. Расчет был прост –купив у русского новое радио или фотоаппарат, он вполне мог продать его через магазинчик дядюшки «Мюллера», который находился в Вюнсдорфе. Мюллер, имел коммерческую лавку, и скупал все, что имело этикетку или товарный чек. Немцы в планах коммерции были людьми честными и аккуратными, и старались никогда не обманывать русских, как это делали поляки. Они знали толк в хороших сделках и их чистоплотности.
Угоди русскому ценой, и уже через пару дней он принесет тебе еще что–нибудь стоящее и более ценное. Так и строился народный бизнес на обоюдном доверии, уважении и выгоде. Свалка для этих целей была настоящей товарной биржей. Здесь можно было продать все: начиная от банального мотка медных проводов, до танкового радиатора весом не мене двухсот килограмм или нерабочего аккумулятора.
– Май фройнд, –сказал немец, –меня звать господин Вольфганг. Я каждый день приезжаю на эту свалку – это моя работа. Я пенсионер, и ты мальчик, сможешь в любой день, кроме воскресения меня найти здесь. Давай я дам тебе за это радио сто тридцать пять марок, и мы ударим по рукам, –сказал немец по–русски с легким акцентом.
– О, да вы господин Вольфганг, говорите по–русски, –удивился Русаков. –Я согласен. Немец достал толстый кожаный бумажник, потертый временем, аккуратно отсчитал сто тридцать пять марок и подал Сашке.
– У меня майне юнге, такая работа, и я просто обязан знать русский язык.
– А что вы еще покупаете, –спросил Русаков.
– Всё! Всё покупаю! Цветной металл, по полторы марки за килограмм, бензин, радио, фотоаппараты, русские деньги по курсу три марки за рубль, плюмбум. Так, что камрад, вези все, что сможешь, коммерция –это будущее человечества, –сказал седовласый немец.
– Значит плюмбум и цветной металл тоже?
– Я-я медь, плюмбум, бронза, –сказал старик. –А ты очень шустрый юнге. У тебя будет хорошее