– Вот господин полковник! –протянул он барону коробку.
– Глянь Вальтер, сюда –какая прелесть! Большевистская столица глазами офицеров разведки. Уже этим летом мы пройдем по этим камням сталинской Москвы победным маршем.
– Твоя вера в победу, лишь подтверждает мою уверенность в правильности нашего выбора. – сказал полковник. –Теперь ты понимаешь к чему я клоню, когда говорю о положительном исходе войны?
Майор взял из рук барона коробку, рассмотрел её со всех сторон, и причмокивая языком, спросил:
– Где ты это взял?
– Это мой трофей, господин майор! Я выменял её у одной русской старухи за плитку шоколада, – сказал Мартин. –Хочу оставить себе, как память о нашем великом походе на Восток. Майор протянул коробку денщику и сказал ехидно улыбаясь:
– Не будет нам никакой памяти. А если и будет, то она у каждого своя. У кого дивные фотокарточки фроляйн в шелковых чулочках, а у кого березовые кресты и кучи вонючих трупов….
Денщик открыв жестянку, достал из неё пачку фотографий. Выбрав несколько карточек Марты, он подал их полковнику. На фотографиях была изображена девушка подросток лет шестнадцати с конопатым лицом и крупными зубами, обнаженных незамысловатой, но искренней улыбкой. Белокурые косички украшающие её лицо, спадали на плечи, которые были облачены в форменный френч организации «гитлерюгенд». Образ заданный ей фотографом, выглядел очень целеустремленно. Холодная, рафинированная внешность девчонки, была настоящим эталонным олицетворением немецкой расы.
– О, мой Бог! Кто это? –спросил удивленно барон –Это что твоя сестра?! С фотографии на полковника смотрело лицо, которое по плакатам министерства пропаганды было известно каждому немцу. Возможно она, как подросток была слегка угловата, но в ней явно проявлялись черты будущего воинствующего обаяния, присущего арийскому происхождению.
– Да! Когда эта фроляйн вырастет, то я уверен, что она будет похожа на настоящую королеву, –сказал полковник. –Взгляни на этот образ Вальтер!
Майор взял фотографию и прищурив один глаз, стал пристально рассматривать фото одобрительно причмокивая языком.
– Ты прав Генрих! Это будущая Брунгильда! Это женщина великого Зигфрида, дочь великой Германии! Это эталон! Образец немецкой красоты! Я уверен наши художники просто обязаны писать с неё картины и агитационные плакаты, –сказал майор, продолжая цитатой из «Песни о нибелунгах». –И так –звалась она Брунгильда, и так была она мила, –что многих рыцарей прекрасных на гибель красотой свела….
– Грассер, почему ты козья рожа, скрывал от меня, что у тебя сестра такая красотка? Вылитая прима фроляйн. Твой швагер Адольф, если узнает о том, что ты хвастаешься его невестой, он потребует у тебя компенсацию в виде денежного довольствия. А если он перекроет тебе доступ к генеральскому провианту, то я мой юнге, моментально отправлю тебя на передовую крошить большевиков. Я знаю, ты хочешь получить свой «Железный крест», мой маленький реплекон.
– Так точно господин майор. Я больше не буду её никому показывать!
– Можешь показывать кому угодно, но если найдется тот, кто наставит рога Адольфу, и охмурит её, то твой швагер отлучит тебя от святого Грааля.
– Так точно, – ответил Мартин. Денщик понял, что офицеры, находясь навеселе просто решили над ним слегка подшутить, чтобы приподнять себе настроение. Им для этого годился любой повод. Так фотография Марты и стала именно той зацепкой, которая в таких компаниях становится детонатором пьяного веселья. Решив отвести внимание господ от своей сестры, солдат набрался духа и сказал:
– Разрешите господин полковник, завести для вас патефон? Майор улыбнулся, и глубоко втянув в себя дым сигары, сказал:
– Отличная мысль Грассер! А ты хитрец, мой маленький гадкий гном! Давай –заводи дьявольскую шарманку! Нам сейчас как раз не хватает музыки Вальгаллы, особенно арии «сталинского органа», –сказал майор.
Мартин достали из комода патефон, накрутив пружинный механизм, он опустил на пластинку хромированный мембранный звукосниматель. Труба, встроенная в корпус заскрипела, и из неё раздались волшебные звуки голоса Марлен Дитрих. Майор Шперрер услышав песню Лили Марлен, подпер голову руками, и уставившись в окно, задумался о бренности своего бытия. Слеза скатилась с уголка глаза и одинокой росинкой замерла на его щеке.
– Генрих, а может нам еще выпить, –спросил он полковника. –Что–то у меня на душе как–то муторно, будто кошки скребут, как говорят русские.
– Нет Вальтер дружище! Я думаю, нам уже хватит. Пора работать….
– Господи, Генрих, если бы ты знал –как я хочу выпить…. Я хочу домой…. Я целый год не видел мою милашку Карин. Я не гладил её пухленькую попку. Я не целовал её в пупок. Я чертовски устал от этой дерьмовой войны. Я очень соскучился по женскому телу и первоклассному пиву. Я хочу вычеркнуть из своей памяти эти годы ежедневного –нет –ежечасного кошмара. Я, хочу Генрих, домой к маме, –запричитал майор.
– Ты Шперрер, пьян! Иди проспись!!! Перестань скулить, ты же офицер, а не озабоченная беременностью юная фрау. Если у нас получится то, что я задумал, то мы с тобой закончим эту войну досрочно и с положительным сальдо. По возвращении в Берлин, я буду просить адмирала перевести тебя, как лучшего эксперта по диверсионным мероприятиям в Стендаль. Там тихое и довольно уютное местечко, где тебе можно дослужиться до подполковника и получить заслуженный пенсион.
– Эй, Мартин, козья рожа – ты где, – крикнул майор, и стукнул кулаком по столу.
Солдат вошел в комнату и вытянувшись по стойке смирно, сказал:
– Я здесь господин майор, что изволите!? –Сколько время? –Пора обедать господин майор. Разрешите мне убыть к Адольфу за обедом?
– Давай, шуруй, к своему швагеру. Мы с бароном проголодались.
Денщик, щелкнув каблуками, удалился, исполнять приказ. Майор взял сигарету и закурил, стараясь изо всех сил вернут свое затуманенное сознание в трезвое русло.
– Черт, Вальтер, давай приходи в себя, пора выходить из штопора. У нас времени в обрез. Через два дня из Смоленской ставки придет первый конвой. Нам поставлена задача, проконтролировать размещение вдоль линии фронта баз агентурного обеспечения. Я выполню приказ, а после меня и трава не расти.
– Сегодня я Генрих, немного перебрал. Завтра я буду в полной форме. Я имею законное право отдохнуть после сдачи дежурства. А с завтрашнего дня мы с тобой начнем работать с этими чертовыми базами.
– Ты Вальтер, за это время что мы с тобой не виделись, очень изменился, –сказал Генрих.
– Я вижу восточный фронт на тебя действует как–то удручающе. В своем стремлении залить неудачи высшего берлинского руководства шнапсом, ты стал похож на русского «ивана», которому безразлично всё –кроме водки.
В этот миг офицера разведки словно ударило током, и он тут же взбесился. Стукнув кулаком по столу, он вспылил, переходя на крик:
– Говоришь, я стал похож на русского!? Да что ты знаешь о