«В трещинах лодка боком стучит о причал…»
«Рыба-смерть плыла по чёрной речке»
Александр Пелевин
В трещинах лодка боком стучит о причал,
Мхом зарастает дерево, брёвна, камень.
Из глубины выплывает рыба-печаль,
Плещется серебристыми плавниками.
Дом её в чёрной водице: окошко, дверь,
Стайка мальков, тела изгиб плавный.
Это куда ж меня занесло теперь,
Что я совсем ничего не могу о главном?
Где ты, моя перемолотая солдатня?
Где вы, вчерашние девочки, мальчики, дети?
Пусть не болит ни у рыбы, ни у меня,
Ни у кого вообще не болит на свете.
Солнце моё закатное, всё пройдёт.
Крест деревянный, старенькая часовня.
Рыба-печаль вовсю разевает рот,
Песня её бесконечная и безмолвная.
«Смерть говорит капитану…»
Капитану Игорю «Берегу» Мангушеву
Смерть говорит капитану:
Твоя взяла.
Останешься жить.
Но условия вот:
Никакой войны, никаких баб, никакого бухла.
Капитан смеётся: так не пойдёт.
Четвёртые сутки комы.
Капитан говорит смерти: всё или ничего.
Молятся друзья,
знакомые
и незнакомые.
Горизонт опаляет волной лучевой.
Ничего —
и шаг в Небесную Новороссию.
Ничего —
и степь расцветает,
и ангел молвит: иди
во степи, покрытой цветами, умытой росами.
Всё ещё впереди, капитан.
Ещё впереди.
«В бесконечной болтанке…»
В бесконечной болтанке
Раскалилась броня.
Со стрелковкой на танки —
Стрелкотня, стрелкотня.
Отражают удары
В незнакомую высь
Пацаны из Самары,
Из Уфы и Москвы.
Мины близко ложатся,
И устала рука.
Просит крепко держаться
Наш родной ВПК.
Незнакомая речка,
Осень и благодать.
Автомат да аптечка —
Не пора умирать.
«Хороших новостей больше не будет…»
Хороших новостей больше не будет.
Хорошие новости отменили.
Октябрь наступает запахом гнили
и дыма. Листьев осенних груды
слипаются, мокнут под дождь ночной
и превращаются в перегной.
Перечеркнули. Похоронили.
В отчётах указано: нас не стало.
Хорошие новости отменили,
остался последний из всех каналов,
рекомендуют учиться смирению,
рекомендуют учиться принятию.
Полночь и водка, постель несмятая.
Что там сегодня? Мы не смотрели.
Нас отменили, и мы уходим
в небо, и октябри оставляем
тем, кто, возможно, будет свободен,
непобедим и непотопляем,
тем, кто родится сегодня и завтра.
Утро и ветер. Пельмени на завтрак.
Холодно, дымом пахнет в квартире.
Шаг за порог. Патроны в кармане.
Мы растворяемся в этом мире,
и этот мир становится нами.
«по колосьям ржавым ржавым…»
по колосьям ржавым ржавым
бабы новых нарожают
да не ссы хлебни полста
белым-белёшенька верста
если ты красный комбриг
то хорошо умереть в двадцать
скажем седьмом
до начала партийных чисток
если ты честный большевик
то где-нибудь в тридцать шестом
до воцарения наркома ежова
червивоголового десятиглазого
если ты дошёл до берлина
молодым красивым
пламенным лейтенантом
то умирай в восьмидесятых
не дай тебе бог пережить андропова юру
дожить до валютных обменников
ваучеров
приватизации
это ж вообще неважно как долго ты жил
ходил по траве под небесным жаром
бабы новых нарожают
бабы новых нарожают
ветер степной хлобысь по морде
нет у бога никаких мёртвых
у бога они живые
и комбриг этот жёгший церкви
познавший что нет смерти
и этот большевик не заставший
тридцать седьмого
и наркома ежова
и лейтенант увешанный орденами
вставший как раз девятого мая
под знамя
схватившийся вдруг за сердце
нет у них никакой смерти
а только трава степная горячая
да товарищи верные да шальная удача
поднимается в небо жаворонок
а бабы новых нарожают
бабы новых нарожают
«И упала звезда, и застряла во мне…»
И упала звезда, и застряла во мне,
И чернели сгоревшие хаты.
И заплакала мать на родной стороне,
I заплакала моя мати.
И когда я упал с той звездою в виске
Без последнего русского слова,
Покраснела вода в Ингулец-реке
Чёрной осенью двадцать второго.
И прижался к траве я сгоревшим лицом,
И ушёл я, минуя блокпосты.
…В вышине над Херсоном, Осколом,
Донцом —
Бесконечные русские звёзды.
«Когда самый лучший уходит…»
Когда самый лучший уходит,
Уходит за яблонев цвет,
За реку Оскол и за реку Лету,
За много оставшихся лет,
Остаётся спасать котов
Из Светличного и Попасной,
Остаётся идти туда, где ты нужен,
Туда, где опасно.
Глаза у него были серые,
Как Балтийское море.
Прицельный взгляд,
Как звук на затворе.
Нет у меня больше слов.
Остаётся спасать котов.
Мы все тут само —
Мобилизованы очень давно.
Про нас покажут
Патриотическое кино.
И скажет критик: вот это лажа.
А мы уже
Ничего не скажем.
Спасай котов,
Люби и молись.
Наши мёртвые уходят за синие реки,
За синюю высь.
Мы