Сложное для иностранца слово «недюжинное» Иероним произнёс как-то совсем по-русски, так, словно впервые услышал русскую речь в раннем младенчестве из уст русской матери. В его устах «недюжинное» прозвучало так же гармонично, как недавний «иншаллах».
Авель с досадой сплюнул. Его плевок тут же вскипел и испарился с раскалённой палубы.
– Позволь мне связать твои руки, – проговорил Иероним. – Так мы избежим лишних волнений и синяков.
– Ты один из них? А эта цепь – просто маскировка? – свирепо спросил Авель.
Иероним опустил глаза. Ресницы его были так же белы, как голова. Он был по-своему красив, а ещё он совсем-совсем не боялся Авеля. Причиной его отваги являлась неоспоримая правота. Личная, непостижимая для Авеля Гручишникова правота художника Иеронима.
– Если дам себя связать, скажешь, где Мириам?
– Конечно! Я и так сказал бы. С ней всё в порядке. Она ждёт нас на берегу.
* * *
– Послушай, москаль…
Кому это он? Саша не счёл нужным откликаться, ведь Авель обращался не к нему, а к собственной боли, против которой нет обезболивающего. А может быть, он имеет в виду Иеронима, который очень уж хорошо говорит по-русски?
– Я к тебе обращаюсь, москаль…
Увесистый пинок заставил Сашу обернуться. Авель заговорил быстро и бессвязно. Меж его запёкшихся губ проступила розоватая пена. Саша напрягся: может быть, этот артист всё-таки псих? От такого крепкого, широкоплечего и ловкого психа может быть масса проблем.
– …послушай… эта цепь… она ведь не мешает тебе передвигаться по всему кораблю?.. ты можешь посмотреть, где Мириам? А может быть он врёт, и Мириам где-то тут?
Саша уставился на Авеля. Тот лежал на боку в неудобной позе: руки и ноги спутаны скотчем, запястья к лодыжкам спереди. Иероним обработал его так ловко, что он теперь не в состоянии дотянуться до склеенных скотчем лодыжек зубами. Авель лежит на корме, под задней стенкой надстройки судна, в теньке. Судно раскачивает вверх и вниз густая рябь, и Авеля время от времени обдаёт брызгами, что несколько уменьшает его страдания от послеполуденной жары, но Саше всё равно его жалко. Ведь Авелю неудобно лежать в эдакой неестественной позе. Конечности Авеля затекли и, наверное, болят. Но если Саша снова распутает его, то один из этих пятерых вооружённых людей, которые сейчас расположились на носу корабля, вероятно, изобьёт Сашу, а может быть, и убьёт. Его уже предупредили, что лучше держаться от Авеля подальше.
– …послушай, москаль…
– Может быть, ты перестанешь называть меня москалём? Я русский, так же, как и ты.
– Ну, если ты русский, то я точно нет.
– Ты – нет? А как же весь этот совок? Все эти «если бы парни всей земли» и «мы за мир, за дружбу»[10]?
Воспоминание о злополучном концерте, Насте и детях болью сдавило горло. Он даже пытался обыскать катер, но грубый окрик и удар приклада изменили его намерения. Его не вязали, как Авеля, потому что он не представлял никакой ценности. Вооруженные люди на носу и в рубке дали понять, что он должен находиться на корме, позади надстройки или возле неё. Беспрепятственно передвигаться по судну он не имел права, хоть длинная цепь и позволяла это.
– Совок, говоришь? Сам ты совок!
– О, нет! Я скорее NEET…
– Разновидность педика? А жена и дети прикрытие? Зачем? В этом мире можно быть просто пидарасом, без прикрытия и без прикрас… Пидарас без прикрас – хорошая рифма, не так ли?
Когда он засмеялся, на губах его снова выступила кровавая пена. Ещё бы! Кроткому Иерониму так запросто не удалось спутать ему руки скотчем, поэтому к делу подключился свирепый бородач, которого Авель очень метко обозвал карачуном. Карачун ударил его прикладом сначала в грудь, а потом в живот. Это не помогло. Карачун получил весомой сдачи. Тогда набежали ещё другие бородачи. Втроём кое-как справились. Остались с синяками и очень злые. Иероним во время расправы стоял в стороне со скорбной миной на лице.
– NEET – Not in Education, Employment or Training[11]. Мой девиз – лучше ничего не делать, чем быть несчастным на работе. Не читал статью в Business Insider? Экономическая нестабильность и растущие расходы заставили многих молодых людей переосмыслить свой карьерный путь… Они предпочитают переждать и бездействовать, пока не найдут подходящую работу. При этом безработица среди молодежи во всем мире растет до уровня, не наблюдавшегося десятилетиями. По данным Международной организации труда, около пятой части людей в возрасте от 25 до 35 лет во всем мире в 2023 году считались NEET.
– Офигеть… – фыркнул Авель. – Мой отец сказочно богат. Но чтобы ничего не делать… Нет, так я не смог бы. За то сейчас и страдаю…
– Ты страдаешь не за отца, а за ослушание…
– Чего?! – вызверился Авель, и Саша предпочёл сменить тему.
– В NEET уходят люди, которые имеют возможность не работать, – собственное жилье либо сбережения. При этом те, кто осознанно считают себя «добровольно дремлющими», говорят, что готовы работать, но лишь в компании, которая будет соответствовать их этическим ценностям. Некоторые представители этой субкультуры говорят, что они практически «ничего не делают весь день», кроме работы над собой посредством йоги, хобби, творческих проектов и встреч с друзьями.
– Лень? – уточнил Авель почти миролюбиво.
– Работать они не идут, потому что «не хотят быть марионетками, которые исполняют чужие решения». Считается, что в NEET вовлечена треть американцев от 18 до 24 лет, которые не имеют никакого постоянного дохода…
Саша ещё что-то говорил. Он заметил, что в разговоре тоска немного отступает и ему становится легче. Заметил он и то, что Авель вовсе его не слушает, а со странным вниманием следит за перемещениями снова возникшего откуда-то Иеронима.
– Послушай, лень или NEET, как ни называй – это понятно. Но ты же женился. Наверное, потому что любил. Ведь иных причин для женитьбы у тебя не было…
Саша недоуменно уставился на Авеля.
– Я к тому, что мой отец, к примеру, со всеми своими женщинами связывался по расчёту. Обычно по итогам кастинга. Тебе ведь известно, что женщины алчны? Так вот, из числа алчущих он допускал до себя только тех, которые могли быть ему чем-нибудь полезны. Так он относился и к моей матери. Мой отец – настоящий мужик. Он умный и ничего не боится. Точнее, боится только одного. Он мне однажды признался…
– Чего же он боится?
Саша задал вопрос, совершенно не интересуясь ответом. Ему не надо было знать, чего боится отец Авеля. Ему просто хотелось не разрыдаться. Настя,