– Ну, здравствуй, красавица лесная, мы тебя не тронем, а ты нас не трогай. Договорились? Давай ты в одну сторону ползи, а нам прямо надо идти, – обращаясь к змее, произнёс Кукуруза (это позывной моего напарника).
Змея будто поняла, что зла ей не желают. Долго ждать себя она не заставила, проползла мимо в высокую траву. Из всего того, что мы постоянно встречаем на тропе, это, пожалуй, было самое безопасное, потому как встреча с «колокольчиками», «лягушками» и прочими минами намного опаснее, если не заметить их вовремя. А враг на это дело не скупится; как правило, по ночам «бабки-ёжки» – так мы прозвали вражеские дроны – обильно разбрасывали по земле смертоносные заряды.
Опорный пункт
Командир нашей роты получил приказ о передислокации. На два дня меня и двух моих бойцов отвезли в тыл. Наконец-то можно вдоволь попариться в бане, поесть настоящего ароматного шашлыка и рассыпчатого плова. Ни с чем не сравнимое блаженство ощущаешь в эти минуты, и целых два дня тишины!
На третий день, в ночь, нам выдали боекомплекты. Каждый взял с собой самое необходимое. Один только вещевой мешок весил примерно двадцать два килограмма, плюс броня, да ещё боекомплект в придачу.
В таком снаряжении друг за другом мы двинулись в путь. Прошли уже больше тридцати километров. Шли не то чтобы уставшие, но силы незаметно покидали нас. Двигались медленно, осторожно, ведь слева и справа от лесной тропы можно было встретить неразорвавшиеся мины, а их за это время мы повидали немало. Из полученного опыта я уже знал: если первая мина взорвалась сзади, а вторая сработала впереди, нужно очень быстро убегать.
В сумерках пришли к месту назначения. Мне и двоим бойцам с позывными Борода и Япон предстояло занять опорный пункт в лесопосадке. Что такое опорный пункт в лесу? Это лунка размером полтора на полтора метра и полметра в глубину, накрытая сверху ветками.
Ночью над нами летала «баба-яга» – здоровенный металлический дрон, скидывающий на землю смертоносные мины, метались вражеские броневики «хаммеры», но, лишь забрезжил рассвет, мы услышали над головами звук дрона-разведчика. Вслед за ним появились дроны-сбросники и дроны-камикадзе.
Первым взрывом снесло ветки с нашего блиндажа, дальше последовали ещё три взрыва. Землёй засы́пало глаза, нос. В ушах звенело, как в колокольне. Только собрались было бежать, как тараном на нас пошёл дрон-камикадзе. Прямое попадание в стену блиндажа. Яркая вспышка и глухота. В это мгновенье я понял, что шансов больше может и не быть, и мы побежали.
Через некоторое время слух вернулся. Следующий дрон-камикадзе застрял в ветках дуба, потом упал, но каким-то чудом не взорвался.
Казалось, всё стихло. Смотрим на неразорвавшийся беспилотник. Надо бы найти свои вещи, но ничего нет! Всё, что несли на себе тридцать один километр, сгорело в один момент.
Упавший дрон хоть и не взорвался, но продолжил съёмку. Не прошло и минуты, как налетели ещё несколько дронов с бомбами, щедро нас ими засыпая. Мы запрыгнули в покинутый кем-то окоп, прикрывшись сверху веткой.
Разбомбив всё вокруг, дроны улетели. Нам ничего не оставалось делать, как искать подходящее убежище. Вскоре оно было найдено. Им оказался густой кустарник. Чудесным образом мы уцелели! Два дня пришлось нам укрываться в нём. За эти дни ни капли воды, дикая жажда! Дроны целыми днями патрулировали окрестность, любые подозрительные места мгновенно бомбили. Ночью, разбрасывая мины, летали «бабки-ёжки».
По установленному в телефоне специальному приложению определил, что мы находимся на берегу какой-то небольшой речушки, до которой метров двести по полю в сторону врага. В сумерках совершили вылазку на ближайшее болото. Вода! Это была серая и дурно пахнущая жидкость, но мы пили её с таким удовольствием, будто это нарзан. Лучшей воды я, наверное, в жизни не пил! Напившись вдоволь, прихватили с собой ещё несколько бутылок.
Наутро проверил висевшую на броне аптечку, но на месте её не оказалось: по-видимому, разорвало осколком снаряда. Такой же осколок обнаружил и в лодыжке левой ноги, но он большого вреда не причинил. Это был кусочек свинца, я вытряхнул его из ботинка. Такая травма здесь не считается ранением. В боевых условиях ранение – это когда боец не способен воевать, а я же могу и воюю дальше, стараясь не погибнуть и не пропустить врага мимо опорного пункта.
Артподготовка
Наступившее утро запомнилось нам надолго. Только забрезжил рассвет, как на наши позиции обрушился шквальный огонь: это противник начал массированную артподготовку.
Первыми в небе появились дроны-сбросники, вслед за ними – дроны-камикадзе, но это было уже как-то привычно, с этим мы сталкивались ежедневно. Через некоторое время, меняя ландшафт местности, производя такие оглушительные взрывы, что от них сотрясалась земля, забили крупнокалиберные миномёты.
Накат из брёвен в нашем блиндаже, настланный на балки и накрытый для маскировки ветками, кряхтел и прогибался. Всем телом мы вжались в стены и… молились.
Вскоре закружил и вражеский вертолёт, запуская в нас снаряды. Всё смешалось в этой какофонии. Казалось, что происходит одновременно большой затяжной взрыв и извержение вулкана с землетрясением.
Но это было ещё не всё: начал работать танк. Его пушка тяжёлого калибра била с таким грохотом, какой не могли создать ни миномёты, ни вертолёт. Мы, как мячики, подпрыгивали, лёжа на нарах. От взрывной волны, как спички, ломались и падали в разные стороны деревья. Один из взрывов раздался примерно в десяти метрах от нас. В ушах зазвенело, словно колокол ударил в набат.
Спустя примерно час всё утихло. Болела голова, в ушах эхом отдавался металлический звон. В небе продолжали летать вражеские дроны, слышались отдалённые взрывы миномётных снарядов. Мы вроде живы. Пережили ещё один артналёт. Нам бы день простоять да ночь продержаться!
Атака
В тот день было по-осеннему тепло. Как обычно, раздавались звуки выстрелов и взрывов – привычная во время военных действий обстановка. Группа бойцов приводила в порядок позиции, отбитые у врага несколько дней назад. Окапывались, готовили огневые точки, раскладывали боекомплект.
В середине дня с западной стороны послышался гул моторов. Сразу стало понятно: идёт бронетехника противника. Звук приближался. Трое бойцов, среди которых старшим был лейтенант с позывным Громкий, замерли в тревожном ожидании. Твёрдым и решительным голосом Громкий скомандовал: «Противник на двенадцать, к бою!» Это означало, что противник прямо по курсу.
Действия бойцов были слаженными и отработанными. Один занял позицию с гранатомётом, другой привёл в готовность пулемёт. Бойцы ждали команды «Огонь!». На лицах ни страха, ни тревоги,