Результаты нацификации системы высшего образования привели к катастрофическим последствиям. За первые пять лет пребывания нацистов у власти количество студентов упало со 127 920 до 58 325. Введение бесконечных курсов, нашпигованных нацистской идеологией, решительно сократило время на изучение научных дисциплин. Фашистские лженауки торжествовали. Профессиональная подготовка студентов, естественно, серьезно пострадала, хотя Германия, вставшая на путь лихорадочного перевооружения, настоятельно нуждалась в специалистах. Обнаружился застой в фундаментальных исследованиях, страна на глазах нищала талантами. Фашисты, собиравшиеся воевать со всем миром, изгнали из Германии А. Эйнштейна, а из Италии – Э. Ферми, физиков, трудам которых США обязаны созданием атомной бомбы.
Гитлер и его окружение были в сущности очень средними, посредственными, малообразованными людьми. Однако успех, когда они были волей монополий вознесены к рулю современного государственного корабля, вскружил им голову. Если они с ничтожным запасом знаний и навыков возглавили Германию, то какой прок в образовании вообще! Поэтому нацистские бонзы, исходя из собственного опыта, не слишком беспокоились по поводу упадка науки и понижения образовательного уровня молодежи, ибо стремились совершенно к другому. Презрение Гитлера к «профессорам» и интеллигентам вообще было известно. Уже в «Моей борьбе» он высказался: «Все образование в нацистском государстве должно быть прежде всего направлено не на набивание голов одними знаниями, а на создание здорового тела».
С 1933 года в Германии развил бурную деятельность «гитлерюгенд», объединивший мальчиков и юношей с 6 до 18 лет. В 1936 году любые другие молодежные организации были запрещены. Все воспитание в «гитлерюгенде», строившееся на принципах нацистской доктрины, преследовало цель подготовить здоровых и сверхдисциплинированных солдат, безусловно верных режиму. Уже в десять лет на варварски-торжественно обставленной церемонии мальчик давал клятву: «Перед этим окровавленным знаменем, представляющим нашего фюрера, клянусь употребить всю мою энергию и силы ради спасителя страны Адольфа Гитлера. Я хочу и готов отдать за него жизнь».
Из «гитлерюгенда» юноши шли отбывать трудовую и воинскую повинность. Организация для девушек была призвана воспитать их в духе нацистских идей – быть здоровыми матерями здоровых детей.
В глазах нацистов трудовая повинность ставила сразу две цели – дать дешевую рабочую силу в основном для строительства дорог и обеспечить физическую подготовку молодежи на открытом воздухе. Девушки были обязаны отработать год в сельском хозяйстве. Это время они обычно жили в специальных лагерях в деревне. Родители, препятствовавшие своим детям быть в «гитлерюгенде» или отбывать трудовую повинность, подлежали тюремному заключению.
Пример молодежи, по твердому убеждению Гитлера, подавали только люди физического труда. Чтобы ущемить ненавистную интеллигенцию, нацисты возвеличивали такие профессии, как сталелитейщик, рабочие судостроительной и военной промышленности, шахтер. С изрядной долей лицемерия Гитлер поучал: на заводах Крупна в Эссене, на верфях в Вильгельмсгафене «рабочие своей внешностью и поведением производят на меня впечатление истинных господ… Что верно в отношении рабочих-металлистов, относится и к шахтерам. Они есть и будут элитой германской рабочей силы».
Фюрер всячески подчеркивал, что сам он происходит из «народа» и категорически отказывался принимать почетные степени от университетов. В туманном прошлом Гитлера официальные борзописцы, да и он сам прежде всего выделяли – был-де строительным рабочим. Тем и подавал пример богачам, как вести себя. «Буржуа не должен больше быть своего рода пенсионером традиции или капитала, отделенным от рабочего марксовой идеей собственности, – сказал Гитлер в одном интервью, – но должен стремиться приспособиться к рабочим на благо общества». Лей со своей стороны объяснял: «Рабочий видит, что мы серьезно относимся к подъему его социального статуса. Он видит, что мы посылаем за рубеж представлять новую Германию рабочих, а не этих из «образованных классов».
Нацисты неспроста превозносили рабочих, щедро раздавая им ордена, всячески отличали их. Они стремились сделать из молодежи, бронированной от армии, послушных работников тяжелой и машиностроительной промышленности, на которой покоилась военная мощь. У иных, стоявших у станка и мартена, под давлением пропагандистского пресса сознание серьезно деформировалось. В марте 1945 года Шпеер, инспектировавший заводы Круппа в Руре, отметил отрадное для него как министра вооружения явление – военное производство продолжалось в той мере, в какой позволяли ресурсы, – и изумился другому – сталелитейщики все еще верили в Гитлера. На пороге гибели режима! Когда сам министр изыскивал пути сбежать с тонущего корабля!
Закладывая фундамент, как им представлялось, «тысячелетнего рейха», гитлеровцы ревностно готовили будущих кадровых работников нацистской партии и ее идеологов. Для молодых людей, которым предопределялся такой жизненный путь, были открыты школы Адольфа Гитлера, нацистские политические институты, а в замках-орденах, в обстановке, воссоздававшей тевтонские замки псов-рыцарей четырнадцатого-пятнадцатого веков, готовились отборные головорезы. «Образование» в них занимало шесть лет, завершающие полтора года курсант проводил в замке Мариенбург в Восточной Пруссии, вблизи польской границы. Нацистские инструкторы помимо умения владеть оружием и основательной физической подготовки накрепко вбивали в головы балбесам, глазевшим на земли по ту сторону границы, идею о закономерности захвата «жизненного пространства» на Востоке расой господ.
Верховные жрецы нацистского культа, воспевавшие разбойничьи войны, так и не смогли подвести «научную» основу под свою идеологию. Разогнать «интеллигентов», особенно гуманитариев, оказалось несложным, хрупкая мысль блекла перед увесистым кулаком, а дальше? Споры в узком кругу нацистских заговорщиков проливают яркий свет на умственные способности людей, вознамерившихся поставить Германию над всем миром. Гитлер выдвинул расовую теорию, канонизированную как официальное кредо рейха. Гиммлер поторопился углубить ее, затеяв археологические раскопки, дабы открыть великие исторические корни германцев. «Зачем мы привлекаем внимание всего мира к тому, что не имеем исторического прошлого? – вспылил Гитлер. – Разве не достаточно того, что римляне возводили великолепные здания, когда наши предки жили в землянках; теперь Гиммлер раскапывает их и превращает в святыню каждый найденный горшок и каменный топор. А доказывается лишь одно – мы швырялись каменными топорами и ползали вокруг костров в то время, как греки и римляне достигли высшей стадии культуры. Лучше помалкивать о нашем прошлом».
Исступленные проповеди о расовом «превосходстве» нашли благосклонных, жадных слушателей. Сделал свое дело и культ «простого человека», которого национал-социалисты объявили носителем величайших добродетелей. Обывательские стереотипы возобладали над тем, что было выстрадано лучшими представителями немецкого рабочего класса. Как ни прискорбно, удалось объединить массы вокруг негативных идеалов, подменив ложными воззрениями трезвый взгляд «простого человека» на основе личного опыта на себя и свое место в обществе.
Размышляя о недавнем тогда прошлом Германии, группа немецких генералов, представлявшая «старшее поколение», в 1953 году написала книгу «Итоги второй мировой войны», своего рода «духовное завещание». Исследуя конкретный вопрос – почему рейх в научно-техническом, отношении отстал от держав, на которые гитлеровцы пошли войной, – генералы заключили: это следствие того, что нацисты придушили науку. Обанкротившиеся вояки в этой связи написали немало очень страшных слов в адрес Гитлера и его окружения. В этом, на взгляд генералов, лежала одна из главных причин, приведших Германию к поражению. Однако они, дожив до седых волос, так и не поняли, что нацистам иного и не было дано – нельзя было оболванить человека, массы, не предав одновременно поношению думающих людей, то есть ученых.
Сделано это было широко. Нашли автора книги с геббельсовским, во все плечо пропагандистским замахом.
«Национал-социалистская партия в то время стремилась перетянуть рабочего на свою сторону. Она старалась освободить его от марксистских традиций и сделать его националистом. Но это было нелегко, потому что классовое самосознание уже прочно укоренилось в среде рабочих. Тогда партия прибегла к более простому средству. Сословие «интеллигентов» и «академиков» стали поносить на всех перекрестках. Многочисленные партийные ораторы до самого начала войны не пропускали ни одного случая, чтобы не ругнуть ученых. Лей, выступая на большом сборище рабочих военной промышленности, иллюстрировал свою мысль «ярким примером». «Для меня, – сказал он, – любой дворник гораздо выше всякого академика. Дворник одним взмахом метлы сметает в канаву сотни тысяч бактерий, а какой-нибудь ученый гордится тем, что за всю свою жизнь открыл одну-единственную бактерию!»
В глумлении над интеллигенцией нацисты и видели средство наращивания