С двумя жанрами – элегической уанка и задорным арануаем, как с греческими трагедией и комедией, связан инкский театр, пользовавшийся большой любовью у населения. Представления обычно давались по праздникам и вызывали ажиотаж, а актеры принадлежали к высшему обществу и хорошо вознаграждались. Пьесы, в которых много говорилось о любви и природе, обычно были двух видов: в героических рассказывалось о прошлом Тауантинсуйу, в комедийных – об обычной жизни.
В отличие от майя и ацтеков с их пиктограммами и иероглифами, инки пошли по другому пути и пользовались так называемым узелковым письмом – кипу, известным в тех краях задолго до их появления. Послание в технике кипу представляло собой систему разноцветных веревок с завязанными на них узелками, которые в определенной последовательности прикреплялись к основному шнуру. Всего известно 24 цвета. В основном кипу использовались для записи цифр, поскольку инки очень уважали статистику, и все у них было подсчитано – от запасов зерна в далекой деревне до трупов врага, оставшихся после сражения. Эти люди не додумались до колеса, зато изобрели на радость местной бюрократии специальную счетную доску – юпану для упрощения подсчетов.
Кстати, кипу неплохо подходили не только для расчетов дебета-кредита, но и для передачи сообщений, потому что форма и типы узлов, расстояние между ними, а также цвета нитей и их комбинации в одной нити имели смысловые значения. В них хорошо разбирались кипукамайоки – инкские грамотеи.
До наших дней дошла уанка «Апу-Ольянтай», записанная испанскими завоевателями по рассказам инков (Апу – господин, сановник). Действие происходит во время царствования верховного правителя Инки Пачакути (1438–1471 гг.) и перехода власти к его наследнику Тупаку Юпанки. Точная дата написания пьесы неизвестна, но то, что в ее основу легли предания доиспанского периода, не вызывает сомнений.
Сюжет уанки древен, как мир. Талантливый военачальник и правитель Антисуйо Ольянтай сверх меры обласкан своим господином Инкой Пачакути, но он мечтает не о богатстве и почестях. Вождь любит дочь правителя Коси-Койлюр, на которой тайно женат. Койлюр ждет от него ребенка, и Ольянтай хочет признаться во всем Инке и официально просить ее руки. Верховный жрец предупреждает переставшего здраво мыслить вождя, что эта затея добром не кончится, ведь он не инка, а, по законам империи браки между инками и индейцами других племен категорических запрещены.
Но Ольянтай не из пугливых и говорит Инке о своей любви. Разражается ужасный скандал. Услышав, что не-инка просит руки его любимой дочери, Почакути тут же забывает, что тот его любимец, и с позором гонит прочь, а дочь отправляет в подземелье при Доме Дев Солнца, где ее приковывают к стене. Ольянтай скрывается в Ольянтайтембо от гнева императора и мечтает отомстить за унижение, спалив Куско. Антийцы выбирают его своим Инкой и громят посланный за ним императорский отряд, возглавляемый Руми Ньяви.
Проходит десять лет. Ольянтай оплакивает свою любовь, поскольку уверен, что ее уже нет в живых. Пачакути умирает, и на трон садится его сын Инка Тупак Юпанки. Руми Ньяви просит у него разрешения отомстить Ольянтаю и отправляется в Ольянтайтембо, где завоевывает доверие смелого, но недалекого вождя, а затем предает его. Когда во время праздника воины Ольянтая напиваются чичей, он вводит в город свой отряд, захватывает антийцев и ведет их под конвоем в Куско. В это же время сирота Ума Сумах, которую против воли готовят стать Девой Солнца, узнает, чья она дочь, и находит умирающую Коси-Койлюр.
Пленные вожди предстают перед Юпанкой. Все готово для их казни. Но Инка в последний момент прощает всех бунтовщиков. Более того, Тупак Юпанки назначает Ольянтая своим наместником (Инка Ранти) и оставляет на него Куско, поскольку сам собирается в военный поход. В это время во дворец врывается Има Сумах и умоляет Инку спасти ее мать. Все идут в подземелье, где томится Коси-Койлюр. Тупак Юпанки признает в ней свою любимую сестру и все готов для нее сделать. Так Ольянтай обретает жену и дочь. Тупак Юпанки их благославляет. Все счастливы и славят Инку.
Заключение
– Тлоани, испанцы прорвались в город!
Куаутемок даже не обернулся на голос, в котором сквозило отчаяние. Его военачальников нельзя обвинить в трусости, но смотреть, как твой дом превращается в руины, не было сил. Его город, великий Теночтитлан, методично разрушался испанской артиллерией. Все дамбы были уже захвачены врагами, которых когда-то так неосмотрительно пытался задобрить его предшественник Монтесума II. Хитрый дипломат пытался откупиться от неведомых захватчиков золотом, драгоценными камнями и рабынями, показал им город, чтобы убедить их в своей лояльности, но только разжег их алчность. Нет, он не упрекает несчастного тлоани, убитого своими «гостями». Тот старался спасти империю, оказавшуюся неготовой столкнуться с неведомыми людьми, закованными в железо, ездящими на неведомых животных и стреляющих молниями. Если бы он тогда решился напасть на их маленький отряд!
А теперь они пришли снова, готовые к битве, а с ними предатели-тлашкаланцы, у которых ненависть к ацтекам затмила разум. Ради уничтожения извечных врагов они готовы отказаться от веры предков, потому что испанцы вряд ли разрешат им почитать богов своих отцов, дедов и прадедов.
Шум приближающейся битвы все нарастал. Испанцы теснили ацтеков, проявлявших чудеса героизма. Но обсидиановые мечи и копья – плохая замена ружьям.
– Тлоани, пора уходить! Каноэ ждут! Еще немного – и мы не сможем бежать!
– Уходите, я погибну вместе с городом!
Он видел, как испанская солдатня, поднявшись на Великую пирамиду к храму Уицилопочтли, спихнула статую бога, и она покатилась по ступенькам, разлетаясь на мелкие части. Раздался отчаянный вопль защитников города, ставших свидетелями святотатства. Собрав последние силы, они сумели потеснить врагов, но этот рывок окончательно истощил их. Это была уже агония Теночтитлана, умиравшего вместе со своими богами.
Его плеча коснулись тонкие женские пальцы. Его жена Текуичпотцин! Еще несколько часов – и она станет третий раз вдовой, а ведь она еще так юна!
– Мой господин! Если ты останешься в городе, то кто тогда отомстит врагам?
Он обернулся: на крыше стояло несколько его ближайших сподвижников и жрецов, готовых разделить с тлоани его судьбу, какой бы она ни была. Куаутемок еще раз взглянул на Великую пирамиду, на которой стальными жуками ползали испанцы.
Жена права: он сделает все, чтобы отомстить за гибель Ацтекской империи, а вместе с ней и его мира, на смену которому несут христианское знамя. Он не сомневался, что память об этой битве